Мария Жукова-Гладкова - История падшего ангела

– Вы его не любили?

– Артист, как правило, ненавидит своего продюсера, – сказал Женька. Я кивнула.

– Вы понимаете, в чем вы сейчас признаетесь?

– А в чем мы признаемся? – взорвалась я. – Да, мы его ненавидели. И другие поп-звезды могут сказать вам то же самое про своих. Не верьте, если скажут, что у них любовь до гроба. Ну если это только не муж и жена. Хотя и там бабушка надвое сказала.

И я залпом выдала все наши претензии к Леониду Борисовичу. В подробностях рассказала, как он хорошо погрел на нас руки, отстроив себе трехэтажный особнячок из красного кирпича на Зеленогорском направлении, про десятикомнатные апартаменты в центре города, напоминающие антикварную лавку, про автомобильный парк, ну и прочие мелочи. Ведь эти деньги заработаны нами! Но Максимов сам снимал сливки, вместо того чтобы увеличить нам гонорары. Да, конечно, мы тоже здорово поднялись в сравнении с тем, с чего начинали, но наши деньги не чета его доходам.

– Все в вашей группе так думают? – спросил Петров. Санидзе отложил бумаги и внимательно нас слушал.

– И в группе. И в труппе, – сказал Женька. – Ребятам-то, которые нас обслуживают, вообще копейки платят. Нам в принципе еще по-божески. Максимов все-таки понимал, что мы и отвалить можем. Правда, я не считаю, что с другим продюсером было бы лучше. Если только это не твой близкий друг… Хотя… когда в дело вступают деньги… друзья тоже по-разному себя ведут.

– То есть все, кто работает вместе с вами в разных… должностях, были недовольны Максимовым? – уточнил Петров.

Мы с Женькой дружно кивнули, даже не переглядываясь.

– М-да, – задумчиво изрек Петров.

– А кто-нибудь имел к нему… ну какие-то веские претензии? – подал голос Санидзе.

Тут мы с Женькой переглянулись, потом пожали плечами. Я сказала, что я лично – нет. Да, признаю, что временами ненавидела Максимова лютой ненавистью, физиономию ему ногтями раздирала, но мне, слава богу, не приходилось с ним спать, как часто бывает в случае девушки-певицы и мужчины-продюсера, он вообще не имел на меня видов (так я сказала ментам), да и женушка его, в общем-то, блюла. При всех недостатках Леонида Борисовича дело свое он знал. Я это признаю. И, откровенно говоря, рада, что он встретился на моем пути.

– Поверьте, мы не хотели его смерти, – сказала я, честно глядя в глаза Петрову. – Нас в принципе все устраивало. Да, конечно, были претензии, и немало. Но они были бы к любому продюсеру. И будут. Сейчас у нас возникли проблемы. Надо искать нового. Неизвестно, как мы с ним сработаемся. Леонида Борисовича мы, по крайней мере, знали. Знали, чего ждать от него. Нас он тоже хорошо изучил. Ни у кого в группе не было повода его убивать… Ну, может, иногда хотелось дать ему в морду. Да и в любом случае, как вы знаете, ни у кого из нас не было возможности убить.

Майор кивал в такт моим словам, продолжая писать. Затем попросил дать хотя бы краткую характеристику членов группы сопровождения. Мы с Женькой дали, постаравшись представить всех таким образом, чтобы у майора не зародилось никаких подозрений в отношении кого-либо. Зачем людям лишние неприятности от ментовки?

Честно говоря, вчера вечером, засыпая, я долго прикидывала, кто прикончил Леню, но заснула, так ничего и не придумав. Я не представляю, кто мог хотеть смерти Максимова. Ну, может, кто-то в гневе ее и желал, но чтобы убить его фактически… Причем довольно сильно рискуя: ведь в туалет мог зайти кто угодно, кто-то мог видеть, как убийца из него выходит… Но никто не зашел, и никто не видел. Кто это мог сделать?!

Надо будет вечером обсудить это дело с Анькой. Она, наверное, сегодня целый день голову ломает. Анька – баба умная, наблюдательная, ей скорее что-то придет в голову, чем мне, да и она во время концертов всегда была за кулисами… Может, что-то вспомнит, на что вчера не обратила особого внимания.

И сегодня мы с Анькой собирались к Ритке Максимовой. Может, Ритка нам что-то скажет? Одна голова – хорошо, три – в три раза лучше.

Убийцу нужно найти! Он должен быть наказан. Никакое убийство нельзя простить и спустить с рук. Вот только как его найдешь?

Вслух я высказалась о том, что готова оказывать следствию любую посильную помощь. И пояснила свои мотивы. Петров кивал, продолжая писать.

Внезапно в коридоре послышался визгливый и страшно недовольный женский голос…

– О господи! – простонал Женька.

– Явилась – не запылилась, – пробурчала я себе под нос.

– Это кто? – хором спросили Санидзе с Петровым.