Мария Жукова-Гладкова - Марш Мендельсона на бис

Тамарка сразу же поняла, что я не одна, быстро сказала, что у них все в порядке, обустроились в апартаментах, назвала каких – мне тоже там доводилось останавливаться, и добавила, что сейчас ей просто скучно.

– Ты мне только скажи: Игорь не прорезался?

– Пока нет.

– И никакой информации?

– О нем? Никакой. Слышала только, что в субботу в большой компании парился в бане. – Я искоса посмотрела на капитана, превратившегося в одно большое ухо, хотя и делавшего вид, что его интересуют исключительно машины в соседнем справа ряду. – Тамарка, вечером обязательно позвони. Попозже. Андрюхе привет.

На этом мы распрощались, и я тут же сообщила капитану, кто звонил и откуда. Не видела смысла это скрывать. А готовность сотрудничать с правоохранительными органами показать следовало. В особенности если передача данной информации мне ничего не стоила и никак, с моей точки зрения, не могла навредить ни Тамарке, ни ее Андрею. А органы, не исключено, и мне какую-то помощь окажут. Правда, пока я не собиралась посвящать их вечно голодного представителя капитана Туляка в происходящие вокруг меня события. Для начала надо самой разобраться с тем, что тут заваривается. Вернее, уже заварилось. Речь-то идет о моей шкуре и моем добром имени, а, значит, лучше меня никто не подсуетится. Да и я привыкла рассчитывать только на себя. Но использовать капитана следует. По мере возможности.

Но похоже, что ни моя подруга, ни ее хахаль, засевшие на Кипре, Анатолия Леонидовича совершенно не интересовали. Правда, он меня предупредил, что, если Игорь ко мне нагрянет (я тут же поправила его: не если, а когда. Туляк лишь усмехнулся, исправился и продолжил речь), я могу связаться с капитаном в любое время, он оставит мне все свои телефоны (и тут же добавил домашний к уже имевшимся со вчерашнего дня). В случае чего, Анатолий Леонидович приедет с подмогой. Органы надеются на добровольную помощь гражданки (то есть меня) и в ответ готовы оказать помощь мне.

Я сказала, что учту предложение капитана, а про себя подумала, что в подобной ситуации вряд ли стану обращаться в милицию. Дружки Казанского мне тогда вообще шею свернут. Если и приглашать кого-то, то службу безопасности нашей компании. Эх, так с ее начальником сегодня и не поговорила. Капитан не вовремя приперся. А вообще-то милиция когда-нибудь приходит вовремя? Уж если швейцарская полиция опоздала, то что возьмешь с наших стражей правопорядка с их жалованьем, которое таковым назвать весьма затруднительно?

Снова зазвонил телефон. Нашли время! Третий бывший. Они что, сговорились? Но третий уже находился в Австрии, как он мне сообщил, назвав местечко, о котором я даже не слышала (и немудрено: в Австрии, откровенно говоря, была всего один раз, дня три, если не два, строго по делу и из Вены носа не казала). В висящий на специальной подставке блокнот я записала номер, по которому с третьим можно связаться, листок тут же оторвала и спрятала в исконно женский тайник, куда у Анатолия Леонидовича, как я надеялась, наглости залезть не хватит. Он вообще выпучился большими круглыми глазами, когда я расстегнула пару лишних пуговичек на блузке, но я ему показала язык, и он опять увлекся машинами в соседнем ряду, предварительно слегка покраснев. Третий бывший сказал, что у него все в порядке, и так же, как Тамарка, поинтересовался Игорюней и его занятиями. Я ответила то же, что и подружке.

– А это кто был? – спросил капитан, как только я отключила связь. – Не Прохоров ли младший?

«Только бы Тимофей в самом деле сейчас не прорезался», – мелькнула мысль. С ним при менте мне разговаривать совсем не хотелось.

– Это третий бывший, – пояснила я.

– И тоже чего-то не поделил с господином Казанским?

Я пожала плечами.

– А он что?

«Ну и настырный же вы, Анатолий Леонидович. Одним словом – мент».

– Понятия не имею, – честно ответила я. – Но с третьим ситуация несколько иная. Он давно хотел поработать на какую-то забугорную компанию, все никак не мог собраться. А тут появился повод – на всякий случай испариться из страны. Он им и воспользовался. Честно говоря, я не думаю, что он в чем-то перешел дорогу Игорюне. Просто Казанский имеет неприятную особенность срывать свой гнев на всех, кто попадается под руку. Сначала врежет, затем думает. А потом даже не извинится.

Анатолий Леонидович кивнул в задумчивости, но больше ничего спрашивать не стал. Мы как раз подъезжали к дому свекра. Перед его парадным снова скопилось много машин, очень напоминающих вчерашние. Или это они самые и были? Не думаю, что в милиции и прокуратуре такой большой выбор транспортных средств.