Мария Жукова-Гладкова - Легенда о втором отражении

– Возможно, мы ошиблись с квартирой, – ушел от ответа Артем и предложил все-таки на всякий случай определиться с паролем.

Я вздохнула и согласилась. Мы выбрали число двести тринадцать – номер школы Костика.

Больше разговоров о делах мы не вели, ужин вскоре закончили, и Дима доставил нас до нашей парадной. Костик напомнил ему про кассеты, и дядя Дима обещал как-нибудь заехать к нам в гости. Его мне только и не хватало. Ладно, поручу Аньке, сама лучше посижу в шкафу с видеокамерой.

Поликарпова потребовала подробного отчета о встрече, а выслушав нас с Костиком, почесала в затылке и поинтересовалась у меня, что я думаю обо всем этом деле.

Я не стала честно признаваться, что предпочла бы больше никогда не видеть никого из своих новых знакомых и не касаться Анькиных дел, но от меня ждали совсем другого ответа.

– Аня, я не знаю, – отозвалась я. – Я тебе уже говорила, что для убийства нужен мотив. Какой мотив может быть у Комиссарова? И зачем ему убивать Степана в квартире, где бываешь ты? Убил бы в другом месте. Зачем ему таким образом подставлять тебя? Ему это нужно?

– Никто не может знать, что нужно Артему, – заметила Анька. – И что за мысли крутятся в его башке.

«Как и в твоей, Анечка», – хотелось добавить мне, но я с большим трудом сдержалась, вместо этого заявив, что хочу спать.

Но не тут-то было. У нас была запланирована очередная ночная вылазка – к наркоманам Леньке с Настей.

– Давай завтра! – взмолилась я.

Анька посмотрела на часы и заметила, что до завтра остался всего час, так что я могу начинать собираться. Я застонала. Костик изъявил желание отправиться в поход вместе с нами. Анька провела с ним работу, придя к компромиссу: сегодня мы едем без ребенка, а завтра он сопровождает нас за город, где его мама (то есть я) учится стрелять. Я снова застонала.

– Но они уже, наверное, накурились, накололись или что они там еще делают! – сделала я последнюю попытку. – Ты помнишь, какие они были вчера вечером? Они уже не в состоянии с нами разговаривать! Ты же, кажется, хотела именно поговорить? А не наслаждаться видом спящей Насти, как вчера?

– Они сейчас как раз в том состоянии, в котором нужно, – безапелляционно заявила Анька и открыла свою спортивную сумку, демонстрируя мне ее содержимое.

Мне чуть не стало плохо. Кроме нескольких ампул, шприцов и еще каких-то препаратов, там лежали милицейская форма и белый медицинский халат. Успела куда-то смотаться в наше отсутствие? И чего только нет среди Анькиных припасов?!

Я спросила, зачем нам все это? Анька пояснила, что мы пойдем к соседям-наркоманам, как милиционер (она) и медсестра (я).

– Какая из меня медсестра?! – заорала я. – Я даже уколы не умею делать.

– Научишься, – спокойно заявила Анька.

Я попыталась что-то возразить, но она меня все равно не слушала.

– Все, что надо, я вколю сама, – смилостивилась наконец Поликарпова, – а вообще это дело нужное. У тебя апельсин есть?

– Чего?

– Апельсин. На нем надо учиться – наиболее близкие ощущения к тому, как втыкаешь в тело. Я сама на апельсине училась. Это только вначале страшно кожу протыкать, а потом – ерунда. Так что завтрашний день запланируем, как дважды учебный – вначале за город стрелять, потом дома учиться делать уколы. А сейчас – вперед!

Так же, как вчера, мы отправились за приключениями на старой «шестерке», оставили ее у той же парадной, опять шли через крышу, переодевались на чердаке.

Меня несколько смущало, что на лицах у милиционера и медсестры одинаковые царапины и фингалы, которые, правда, уже начали сходить, но Анька заявила, что наркоманы на это не обратят внимания. Но ведь должны задуматься, почему на ночь глядя к ним вдруг пожаловали представительница правоохранительных органов и посланница районной поликлиники? У нас они теперь что, парами ходят? Я про такое что-то не слышала. А если Ленька знает своего участкового? Или кем там Анька намерена представляться?

– Они наркоманы, а не идиоты и не слепые, – заметила я.

– Лерка, успокойся. Они все равно ничего не вспомнят. А если и вспомнят, кто их будет слушать?

– Ну, я не знаю… А если в самом деле милиция…

– Не знаешь, и молчи! – обрубила меня Поликарпова и нажала на кнопку нужного звонка.

Нам долго никто не открывал, Анька позвонила вновь, и вскоре в коридоре послышались нетвердые шаги. Дверь нам открыла зареванная девушка – та, что вчера спала в одежде на полуразвалившемся диване. Вчера я не смогла ее как следует рассмотреть, да и освещение было не то. Сейчас я увидела, какая она осунувшаяся, какие у нее огромные синяки под глазами. Нечесаные и давно не мытые сухие волосы, худые руки, висящие как плети, отекшие кисти, на лице ни следа косметики. Она сутулилась. Общий вид был неряшливый. И сколько ей лет? По виду определить было просто невозможно.