Мария Жукова-Гладкова - Места без поцелуев

Лена шепотом поздоровалась с попутчицей с тринадцатого места.

– Чувствуете запашок? – вместо приветствия сказала дама. – Можно подумать, в вытрезвителе едем, хрен-блин. Надо бы устроить в наших поездах спецвагоны. Грузить бы туда вот таких. – Дама кивнула на шестнадцатое место на верхней полке.

– Да уж, запашок не в кайф, – согласилась Лена. – Может, дезодорантом побрызгать?

Дама заявила, что еще хуже станет. Лучше уж дверь в коридор открыть: поезд скорость наберет – продувать все-таки будет.

– А вы не боитесь спать с открытой дверью? – удивилась Лена, уставившись на бриллианты попутчицы.

Дама перехватила ее взгляд, криво улыбнулась и ответила:

– Что ж, в таком случае придется не спать. Ладно, посмотрим. Будем надеяться, что выветрится. Не понимаю, как можно так нажираться. Ведь за километр разит!

– Просто мы находимся в замкнутом пространстве, – с невозмутимым видом заметила Лена. – Да и у него, наверное, запой. – Она кивнула в сторону пьянчуги. – Может, еще и на одежду что-то пролилось. – Лена пожала плечами и добавила: – Ничего, доедем как-нибудь. Ехать-то всего одну ночь.

Дама кивнула.

Лена повесила свою коричневую норку на вешалку, сразу же отметив про себя, что такого канадского енота, как у попутчицы, ей видеть еще не приходилось. Затем приготовила лосины, футболку с длинным рукавом, косметичку, подняла свою полку и поставила сумку рядом с большой черной, видимо, принадлежавшей их хмельному попутчику. Сумочку из ската, по размеру значительно превышающую средние дамские (как же – вечно приходилось таскать с собой какие-то факсы и письма!), купленную в Таиланде, сунула под подушку. Лена посмотрела на верхнюю полку напротив: мужчина, похоже, уже заснул. Не стесняясь дамы, она переоделась, повесила костюм и блузку на вешалку и зажгла свет у себя над полкой.

– Как вас зовут? – спросила дама.

– Лена.

– А меня Вера Григорьевна, можно просто Вера, – представилась попутчица. – Я, конечно, вам в матери гожусь, Леночка, но все равно называйте меня Вера. Так моложе себя чувствуешь.

Вера Григорьевна вздохнула.

Лена прекрасно понимала, что хочет услышать попутчица, и пролила бальзам на рану: никогда не знаешь, кто может тебе пригодиться, всегда лучше сразу же привлечь нового знакомого на свою сторону, тем более Вера Григорьевна конкуренцию ей составить никак не могла; а иметь женщину (которые Лену на дух не переносили) в союзницах всегда хорошо. Ведь, возможно, пути их еще пересекутся когда-нибудь и где-нибудь.

– Ну что вы прибедняетесь, Вера! – воскликнула молодая женщина. – Вы прекрасно выглядите. Сразу видно, что следите за собой. Это очень важно. У вас прекрасная кожа, стильные, со вкусом подобранные вещи. На вас просто нельзя не обратить внимания.

– Спасибо, Леночка, – расцвела Вера Григорьевна – лесть почти всегда приятна.

Вера Григорьевна переоделась в махровый халат, вытащила из сумки коробку апельсинового сока, бутылку коньяка и конфеты «Ферреро Роше».

– Будете, Леночка? – спросила Вера Григорьевна. – А то тут такая вонь, что не выпить просто невозможно.

Лена с трудом удержалась от смеха. Ну что ж, решила она, раз уж так разит сивухой, будем спасаться благородным напитком – коньяк оказался французский, баксов на сто пятьдесят тянул, судя по этикетке на бутылке.

– Буду, – кивнула Лена.

Она подумала, что в самый раз расслабиться после этого Томаса, кретина шведского. Вот уж пришлось потрудиться, чтобы вытянуть из него то, что интересовало Валентина Петровича. Но Лена точно знала: всей информации она так и не получила; у нее создалось впечатление, что и Томас преследовал те же цели, что и она… А потом эта странная фраза на непонятном языке, которую он произнес во сне…

С клиентами Лена никогда не могла себе позволить принять лишнего: работа есть работа. И вообще, выпить ей было просто не с кем – подруг у нее не имелось, только коллеги по работе, но рангом гораздо ниже (если Лена у Валентина Петровича числилась кем-то вроде полковника внешней разведки, то девчонки тянули лишь на лейтенантов, ну, может, Психологиня – на капитана). К тому же родная тетя, сидевшая с Лениным сыном Вовчиком, постоянно напоминала племяннице, что той пить не следует с ее-то наследственностью: отец Лены и брат тетушки, Людмилы Ивановны, крепко закладывал и отправился на тот свет, врезавшись на машине в столб – возвращался пьяным из гостей, кстати, именно от тети Люси, отчего та все последующие годы чувствовала себя виноватой.