Мария Жукова-Гладкова - Секретная миссия супермодели

Марис протянул мне трубку.

Меня выиграл Геннадий Павлович Дубовицкий. И меня искали целый день, вернее, вторую половину дня – с тех пор, как Олег Николаевич соизволили проснуться и сообразить, что птички в клетке больше нет. Пока искали только люди Волошина, для которого было делом чести отдать карточный долг. Тем более проиграл он меня при свидетелях. Павел опять настоятельно порекомендовал мне сматываться куда-нибудь подальше и больше не звонить.

Я заявила Марису, что никакой связи между мной и Рутой нет, если бы я еще досталась Вахташе – другое дело…

Далее. Если Волошин не сумеет представить меня в самое ближайшее время, Дубовицкий ему этого не простит. Судьба Волошина меня мало волновала – так ему и надо, но своя волновала, и даже очень. Мне совсем не хотелось, чтобы за мои поиски взялись еще и люди Дубовицкого, а поэтому желание отправиться в Латвию разгорелось с новой силой, о чем я и поведала Марису.

Это не вызвало у него энтузиазма – ему требовалось мое, хотя бы временное, присутствие в Питере. Он заявил, что уедет только с Рутой, а значит, я должна помочь ему ее найти. Уедем втроем. Откровенно говоря, я не любитель ни шведских, ни русских троек, но что ж, ради собственного спасения…

И тут я снова вспомнила про дядю Сашу. Известие о знакомом сотруднике ФСБ или чего-то там подобного было встречено Марисом с большим энтузиазмом.

Дядя Саша на этот раз был дома. Он был трезв и сообщил, что какие-то молодые люди спортивного вида с очень короткими стрижками сегодня долго звонили в мою квартиру. Баба Катя заявила им, что я там не живу и квартира стоит пустая. Она что, не узнала меня вчера ночью? Мне казалось, что узнала.

Дядя Саша сказал, что готов хоть сейчас выйти к площади Победы, если мы его там подхватим, при условии, что я накормлю его горячим ужином.

Мы с Марисом тут же собрались ехать за Александром Петровичем. По пути остановились в магазине «24 часа» и купили бутылку виски (для дяди Саши, Мариса и меня) и пакет сливок «Валио» (только для меня). За стаканчиком всегда лучше говорится.

Дядя Саша рассказал, что с утра пораньше к нему заявилась соседка баба Катя и сообщила, что среди ночи в его квартиру ломилась некая юная особа. Дядя Саша в прошлую ночь дежурил (в смысле, работал), по всей вероятности, после моего визита на свое дежурство заступила и баба Катя: ждать возвращения соседа с ночной смены, чтобы тут же сообщить ему новость (ну а затем, наверное, и всему подъезду, если не дому и не двору).

Подумать только: меня она все-таки не признала. Правда, в последнее время я появлялась по месту прописки не чаще, чем раз в неделю, и не всегда с ней сталкивалась, да и видела она меня обычно в чем-нибудь сексуальненьком, ну или в норковой шубке, на худой конец (в зимнее время), на которую баба Катя со своей пенсией могла бы накопить лет за семь (при условии, что ничего не ела бы и не пила). Мне же эту шубку подарил мой предыдущий после двух недель знакомства. Значит, было за что. М-да, щедрый был мужик.

Мы славненько посидели втроем на кухне снятой квартиры. Дядя Саша внимательно выслушал нас обоих и заявил:

– Я понимаю, чего добивается наш гость из свободной Латвии. – Поклон в сторону Шулманиса. – А вот чего хочешь ты, моя радость? – Полковник Никитин внимательно посмотрел на меня.

– Свободы, – выпалила я. – Личной. Возможности самой выбирать, с кем мне жить. Чтобы этот козел Дубовицкий даже не думал на меня претендовать. Чтобы меня никто не трогал. Чтобы…

Марис расхохотался и долго не мог успокоиться. Дядя Саша снова взглянул на меня и заметил:

– Я не усек, в чем проблема. Ты узнала, что тебя один мудак – прости за выражение, но иначе не могу назвать – выиграл в карты у другого. Ты что, вещь какая-то? Тебя кто-то продавал Волошину? В конце-то концов, мы не на Арабском Востоке живем и даже не в наших бывших братских среднеазиатских республиках, а в одном из центров мировой культуры… Тьфу, потянуло на речи! Бывает иногда, в особенности после того, как приму на грудь, – пояснил дядя Саша Марису и снова повернулся ко мне: – Каким же образом эти два пиз… то есть бизнесмена, могут тебя заставить переехать от одного к другому, если ты этого не хочешь?

– Могут, – вздохнула я. – Я – модель. У меня должен быть за спиной какой-нибудь папик. Иначе – конец моей карьере. Манекенщиц много и еще больше желающих прорваться в наши ряды. Я не хочу терять эту работу. Ну нравится она мне! Мы не на Западе. У нас все не так, как у них. У нас свои законы, которых следует придерживаться, иначе – финита ля комедия.