Буало-Нарсежак - Морские ворота [сборник]

– Благодарю вас, – отрезал Дюваль. – Возможно, когда-нибудь… Но пока, повторяю, не стоит ее утомлять.

– Вы правы. Со мной у нее связаны дурные воспоминания.

– Вот-вот. Выпьете чего-нибудь?

Она вытащила из сумки мужские часы и посмотрела на них.

– Нет, спасибо. Но если бы вы подбросили меня до вокзала, я как раз бы вовремя доехала до Туре, чтобы поспеть на поезд, идущий в Бордо.

– С удовольствием.

Они поднялись. В прихожей она остановилась и указала на второй этаж:

– Она там, наверху?

– Да.

– Мне бы так хотелось взглянуть на нее…

– Послушайте-ка, – сказал Дюваль, – как только дело у нас пойдет на лад, я вас непременно извещу.

– Бритая… вся в шрамах, – прошептала она мечтательно. – Простите, как вы сказали?

– Я говорю, что сообщу вам, как только она пойдет на поправку.

– Ну-ну… А если явится Фабьена, не пускайте ее сюда. Я вижу, вы умеете настоять на своем. Не стесняйтесь, будьте с Вероникой построже. Ей нужна твердая рука.

Дюваль усадил ее в машину. Она оглянулась на дом.

– Для вас двоих он слишком велик, – решила она.

– У вас с собой есть вещи?

– Только чемодан. Он в камере хранения.

Дюваль закрыл ворота на ключ.

– Боитесь, что ее украдут! – заметила она. – Знаете, а ведь я вас совсем не таким представляла. Мне известны вкусы Вероники.

– Вам кажется странным, что она за меня вышла?

На малой скорости он съехал вниз.

– Пожалуй, да, – призналась она, поразмыслив. – Вы так не похожи на… на того, другого.

– А какой он из себя, этот ваш Чарли?

– Высокий, плотный, краснолицый, смахивает на англичанина. Я его видела только один раз, и то мельком. Уж будьте уверены, меня ему не представляли.

– Насколько я знаю, он платит Веронике очень приличные алименты.

Едва Дюваль выговорил эти слова, как сердце у него тревожно сжалось. Об этом он тоже толком не поразмыслил. Как выплачивались эти деньги?

– Он-то? Что-то не верится. Я смотрю, она вам о себе ничего не рассказывала.

– Ничего.

– Вот чудачка! Во всяком случае, я не думаю, чтобы ей много присудили, раз у них не было детей. И знаете что? Мне даже кажется…

Она выглянула из машины, чтобы полюбоваться Луарой, и продолжала:

– Как видно, на жизнь вам с лихвой хватает. Так вот, должно быть, из-за денег она и выскочила за вас сразу после развода.

Это слово буквально взорвалось в мозгу у Дюваля. Ну конечно, деньги! Его миллионы!

– Не хотелось бы злословить, – продолжала она. – Но вы мне симпатичны, и я бы себе не простила, если бы не говорила с вами вполне откровенно. Вероника всегда тратила, не считая. И я частенько гадала, как это ей удается. Надо полагать, ей случалось брать взаймы. Никак иначе это не объяснишь. И еще я теперь понимаю, почему она мне ничего не сообщила, когда вышла за вас замуж.

– Почему же?

– Не обижайтесь, но для нее вы не были такой блестящей партией, как Чарли. Сами посудите: после помещика – простой массажист. Такое случается, но хвастать вроде нечем. Вполне в духе Вероники. Вам неприятно об этом слышать?

Дюваль промолчал. Он смутно чувствовал, что эта женщина, ядовитая, как паук, была права; она нащупала нечто гадкое и в то же время опасное. Из-за всего этого он чуть было не позабыл, что Вероники нет в живых. Он поставил машину напротив вокзала.

– Вы как будто расстроены, – заметила Тереза, доставая багажную квитанцию.

– Скорее удивлен, – поправил он. – Когда мы поженились, деньги водились у нее. У меня их не было.

Они глядели друг на друга вопросительно; чемодан стоял на земле между ними.

– Напомните-ка мне свой адрес, – произнес он наконец.

– Дакс, улица генерала де Голля, 17. Напишите мне – во-первых, о ее здоровье, во-вторых, о ваших делах. Мне многое еще хотелось бы вам рассказать. И если понадобится помощь, не стесняйтесь.

Она протянула ему руку: в самом этом движении ему почудилось что-то двуличное. Преодолевая брезгливость, Дюваль позволил ей пожать свои пальцы.

– Да, и конечно, поцелуйте за меня Веронику.

Он проводил ее взглядом, увидел, как она растворилась в толпе. Угроза миновала, но вот надолго ли? Придется ли ему покинуть Амбуаз? Укрыться в другом месте? Может быть, уехать за границу?

Не спеша Дюваль вернулся на привокзальную площадь. Он уже не знал, что и думать… Чарли, Вероника, Клер… нет, Фабьена… потому что с этой минуты она вновь стала Фабьеной… Что объединяло этих троих? Разумеется, нельзя принимать за чистую монету россказни этой бабы-яги. И все же что-то за этим кроется!.. Он повторил: «Фабьена… Фабьена», чтобы освоиться с этим именем, попробовать его на вкус, услышать его отзвуки в своем сердце… Фабьена, просившая у него прощения… Фабьена, бывшая душой этого заговора… Фабьена, ставшая мадам Дюваль… Фабьена, которую он продолжал любить.