Мария Жукова-Гладкова - Черное золото королей

Послышался какой-то треск. Потом еще. Затем трехэтажный мат. Багиров. Точно он. Голос бывшего я узнала. Судя по смыслу высказываний, он был недоволен пропажей содержимого тайника и спешил сообщить об этом всему миру, к которому имел некоторые претензии.

Затем, опять же судя по звукам и личным комментариям, Алексей Владимирович стал вскрывать весь пол. Правда, быстро остановился: руки у него всегда росли из места, расположенного в задней части организма. В ярости Лешка направил какой-то тяжелый инструмент в зеркало, украшавшее шкаф-купе, в котором я находилась. Послышался звук падающих на пол осколков.

«К покойнику», – успела подумать я. С другой стороны, порадовалась, что инструмент не пробил дверцу, не убил меня, не покалечил и мое присутствие в комнате так и осталось для Лешки тайной.

Лешка продолжал материться, круша все вокруг. Э, да так он и до нас доберется! А как я смогу ему противостоять? Ведь при виде меня и тем более пакета в моих руках он свернет мне шею…

Нет, пакет я успею куда-нибудь сунуть. Под шубу, например. Она по полу волочится, все закроет. И вообще мне пора в нее залезть. Не боясь, что меня услышат снаружи, я проскользнула внутрь и притаилась. Как раз вовремя. Лешка раскрыл дверцу шкафа недалеко от того места, где я стояла, и, воя, как раненый слон, стал стягивать с вешалок костюмы и сбрасывать их все на пол. Это я могла видеть в щелочку между полами шубы. Багиров сгребал несчастные, ни в чем не виноватые вещи и со злостью кидал их об пол. Ну эти хоть не разобьются, подумала я, хотя, наверное, думать следовало о другом, например, о том, как я отсюда выберусь. В особенности если Лешка найдет альпинистский крюк.

Хотя он вполне может решить, что грабители уже ушли. Но крюк снимет. Как же я тогда выйду из квартиры?!

Мои размышления прервал робкий голос:

– Леша?

За ним последовал крик:

– Леша!!!

– Это ты, дура старая, все забрала?! – ответил яростным воплем Багиров. – Куда ты все дела?! Отвечай!

Сын обматерил родную мать последними словами. Ему с таким лексиконом не нефтяную компанию возглавлять, а под забором или в канаве валяться.

А вообще я удивилась: Надежда Георгиевна уже вернулась с Кипра? Хотя я ведь не знала о ее точных планах…

– Лешенька, сынок, ты жив? – Надежда Георгиевна рыдала в голос. – Какое счастье! Но почему, почему ты обманул меня? Ты не представляешь, что я пережила! Я думала, что моя жизнь закончилась…

– И правильно думала, – резко оборвал сынок. – Зажилась ты на этом свете, дура старая! Давно пора на кладбище. Вот и похороним тебя вместо меня! Ты же меня в закрытом гробу хоронить собиралась? Сама в него и ляжешь.

– Леша, что ты такое говоришь? – прошептала Надежда Георгиевна.

Мне было ее искренне жаль, и я с трудом сдержалась, чтобы не выскочить из шкафа и не высказать этому негодяю все, что о нем думаю. Но сдержалась. Чтобы меня тоже не положили в гроб на пару со свекровью. Или вместо нее.

– Леша, почему ты меня так ненавидишь? – тем временем спрашивала мать, продолжая рыдать. – Я же жизнь на тебя положила, я все для тебя делала. Вся моя жизнь – для тебя. Ты помнишь, сколько раз тебя выручала? Я же решала все твои проблемы, договаривалась со всеми. Да если бы не я, ты бы уже сгинул в тюрьме! Лешенька, сынок, скажи, что ты хочешь?

– Чтобы ты наконец дала мне жить моей жизнью! Чтобы ты в нее не лезла! Ты мне никогда не давала и шагу ступить без присмотра! Ты всегда указывала мне, что делать! Я в состоянии сам решить свои проблемы! А ты никогда меня и в грош не ставила! Ты всегда считала, что я ни на что не способен! А я способен! И теперь буду жить без тебя!

Судя по звукам, я поняла, что Надежда Георгиевна опустилась на пол. Затем она завыла – по-бабьи. Я никогда не ожидала услышать такого плача от свекрови. Но в такой ситуации… Кто бы мог подумать?

А Лешка вбивал гвоздь за гвоздем в сердце матери.

Он доказывал ей, на что способен. Это он скачивал деньги из «Алойла», и теперь у него на заграничных счетах накопилась уже кругленькая сумма, которой хватит на много лет. Но Лешка не намерен на этом останавливаться. «Алойл» также будет его.

– Так он и так твой! – всхлипнула мать. – Твой он, Леша!

– Нет, мама. Ты никогда не подпускала меня к руководству компанией. Ты сама вела все дела. Ты не собиралась делать меня равным партнером. Ты только приказывала мне: здесь поставишь свою подпись, скажешь это и то тому-то, поедешь на презентацию, в баню и еще куда-то. Ты никогда не воспринимала меня как равного. Мы никогда не были даже равными партнерами, да вообще не были партнерами! Ты считала меня ничтожеством. А я доказал, что могу отобрать у тебя «Алойл».