Мария Жукова-Гладкова - Три билета в Париж

– Банкир. – И назвала банк, председателем правления которого являлся Пьянчугин.

– Я никогда не верила банкирам, – объявила Ирина Серафимовна громко, но дверь тем не менее открыла.

Пьянчугин с молодцами ворвались в крохотную прихожую.

– Привет, Саша, – поздоровался Аристарх и вздохнул с явным облегчением. – Ольга где?

– Понятия не имею, – честно ответила Александра. – Вот ее мама меня вызвала.

Пьянчугин изобразил легкий поклон, задев левой половиной задницы одного из телохранителей, а правой вешалку. Вешалку подхватил другой телохранитель.

– Так, Андрей, Юра – вниз. Кости и Сереги будет вполне достаточно.

Двое телохранителей тут же квартиру покинули.

– Обувь снимайте и проходите в комнату, раз уж пришли, сказала Ирина Серафимовна. – Простите: у нас не прибрано. Ольга неизвестно где уже несколько дней, и мне не дали пол домыть. И милиция забрала себе мою половую тряпку. Безобразие! Неужели в милиции нет своих половых тряпок?

Пьянчугин бросил вопросительный взгляд на Александру. Та показательно закатила глаза. Но ее в самом деле интересовало, куда подевалась Ольга, и она надеялась, что Пьянчугин может оказать содействие в поисках. Только вот зачем ему понадобилась Ольга?

Пьянчугин с телохранителями разулись и в одних носках прошествовали в комнату, где обычно устраивали посиделки подруги.

– Так, молодой человек, – сказала Ирина Серафимовна, оглядывая Пьянчугина взглядом потенциальной тещи. – Где вы познакомились с Оленькой?

Пьянчугин кашлянул и бросил взгляд на Александру.

– Мы познакомились все вместе, – ответила Александра, Пьянчугин промолчал.

– Я не тебя спрашиваю, Сашенька. В твоем моральном облике я не сомневаюсь. Я знаю, что ты – приличная, воспитанная, уважающая себя девушка, достойная высокого звания учителя.

Приличная и достойная девушка подпирала собой косяк, едва не доставая до потолка, к которому закатывала глаза.

– Чего не скажешь о вашей дочери, – заметил Пьянчугин. – Кстати, где ваша совсем не приличная и не достойная дочь?

– Как вы смеете оскорблять мою девочку?! – заорала Ирина Серафимовна, и если бы под рукой имелась еще одна половая тряпка, то отхлестала бы ею Пьянчугина вкупе с телохранителями по примеру мужа.

Пьянчугин совершенно спокойно, не обращая внимания на крики Ирины Серафимовны, извлек из конверта фотографии и бухнул на стол.

– Взгляните на свою приличную и достойную над убитым ею человеком.

Александра склонилась вперед и увидела снимки, которые, по всей вероятности, Тучка показывала Ольге. Сама Александра видела их впервые, так что взяла один в руки. Ирина Серафимовна отправилась за очками. Александра тем временем просмотрела два других и встретилась взглядом с Пьянчугиным.

– Откуда они у тебя?

– Благоверная презентовала.

Вернулась Ирина Серафимовна с очками и углубилась в изучение снимков.

Они были крупные (по прикидке Александры: пятнадцать на двадцать один) и очень четко демонстрировали Ольгу. Она склонялась над трупом Генералова, которого Александра тоже узнала, так как в последнее время видела и живьем, и на многочисленных снимках, в частности на крупном портрете, стоявшем на могиле. Ольга склонялась над трупом и тянула руку к ножу. Или от ножа. У нее даже пальцы были сложены соответствующим образом, словно только что отпустили рукоятку. На лице было кровожадное выражение. Ольга явно была пьяна – или так показалось Александре, потому что она знала, что Ольга тогда много выпила.

На втором снимке Ольга переворачивала труп и одновременно запускала руку ему в нагрудный карман, как знала Александра – в поисках денег.

На третьем снимке Ольга стояла с довольным видом, держа в руках веер долларов и рублей.

– Ну и как вам ваша приличная, воспитанная и уважающая себя дочь? – вкрадчивым голосом поинтересовался Пьянчугин у Ирины Серафимовны. – Достойна ли она высокого звания учителя?

Та, не отвечая, рухнула на стул, фотографии веером разлетелись по столу. Пьянчугин их аккуратно собрал и убрал.

– Сашенька, корвалолу, – прошептала Ирина Серафимовна, хватаясь за сердце. – Вон там, в серванте. Тридцать капель. Лучше сорок. Вода кипяченая на кухне. В кувшине. Ты знаешь.

Александра засуетилась. Ирина Серафимовна тем временем тихо постанывала и шептала себе под нос:

– Дочь – убийца, муж в застенках. За что мне такое наказание на старости лет? Я всю жизнь жила честно, я много работала, я с трудом сводила концы с концами, я растила дочь порядочной девушкой и…