Майнет Уолтерс - Скульпторша

Роз смотрела на сгорбленную женщину с состраданием. Никто не оставил Олив ни единого шанса на спасение. И кого, в конце концов, нужно было обвинять в случившемся? Мистера Крю? Или Роберта Мартина? Полицию? Или, может быть, беднягу Гвен, чья жизнь целиком стала зависеть от Олив? Лучше всех выразился Майкл Джексон, когда сказал: «Она была одним из тех, о ком вы вспоминаете только в том случае, когда вам требуется помощь. Но вы вспоминаете о них с облегчением, потому что знаете — этот человек не подведет». «Это не Эмбер старалась всем угодить, — размышляла Роз, — а Олив. В результате получилось так, что она выросла зависимой от всех остальных. И когда рядом с ней не осталось никого, кто подсказал бы, как следует действовать, она выбрала путь наименьшего сопротивления».

— Через пару дней вы услышите официальное сообщение, но мне хочется, чтобы вы узнали об этом сейчас. Мистера Крю обвинили в растрате средств вашего отца и попытке незаконного присвоения чужого имущества. Сейчас он выпущен под залог до суда. Кроме того, против него может быть выдвинуто обвинение в убийстве. — Наступила долгая тишина. Олив задумалась.

Когда она посмотрела на Роз, у журналистки мурашки поползли по коже, столько значимости и осознания собственной правоты сияло в этих глазах. Роз вспомнилась простая истина, которую открыла ей сестра Бриджит: ведь Олив выбрала ее, Роз, а не монахиню. А в чем заключается истина самой Олив?

— Я это уже знаю. — Олив лениво достала булавку из платья. — Слухи, — пояснила она. — Мистер Крю нанял братьев Хейз, чтобы разделаться с рестораном сержанта Хоксли. Вы были там как раз в это время, и вас поколотили вместе с сержантом. Мне очень жаль, хотя ни о чем другом я не сожалею. Мистера Хейза я всегда недолюбливала. Он постоянно игнорировал меня и разговаривал только с Эмбер. — Она воткнула булавку в стол. На ее головке оставались крошки подсохшей глины.

Роз вопросительно посмотрела на булавку.

— Это же только предрассудки, Олив.

— А вы говорили, что если верить, то может получиться.

Роз пожала плечами.

— Я хотела пошутить…

— А вот Британская энциклопедия не шутит. — Олив нараспев начала читать наизусть: «Страница 96, том 25, заголовок: Оккультизм». — Она хлопнула в ладоши, как шаловливый ребенок и продолжила, переходя на крик: «Колдовство срабатывало в Салеме, потому что люди, участвовавшие в ритуалах, верили в него».

Она заметила, как тревожно нахмурилась Роз.

— Все это чушь, — холодно заключила Олив. — Так мистер Крю будет осужден?

— Не знаю. Он утверждает, что ваш отец разрешил ему пользоваться его деньгами в то время, пока будут вестись поиски вашего племянника. И весь кошмар состоит в том, — она горько усмехнулась, — что рынок стал снова оживать, и вполне вероятно, что Крю сумеет выгодно распорядиться своими приобретениями, чтобы никакой растраты в итоге не было.

Из других обвинений реальным оставалось только то, что Крю хотел нечестным путем завладеть «Браконьером», принадлежавшим Хэлу, да и то только потому, что брат Стюарта, человек слабовольный, во многом сознался полиции.

— Он, конечно, все отрицает, — продолжала Роз, — но полиция уверена, что ей удастся усадить за решетку и Крю, и обоих братцев Хейз. Я бы отдала все, чтобы ваш адвокат сел за халатность. Наверное, он и был одним из тех, кому вы все-таки решились рассказать всю правду?

— Нет, — с сожалением вздохнула Олив. — В этом не было никакого смысла. Он долгие годы работал на отца и не верил, что отец мог совершить такое.

Роз начала по кусочкам сортировать информацию, стараясь сделать правильные выводы.

— Ваш отец не убивал вашу мать и сестру, Олив. Он считал, что это сделали вы. Гвен и Эмбер были еще живы, когда он уезжал на работу. Все, что касается его, полностью совпадает с вашим заявлением.

— Но он же знал, что меня нет в доме.

Но Роз только покачала головой.

— Мне никогда не удастся доказать это, но мне кажется, что он даже не знал, что вы ушли из дома. Помните, он всегда спал внизу, а я готова поспорить, что вы выскользнули из дома очень тихо, стараясь не привлекать внимания родных. Если бы вы только согласились на свидание, то смогли бы все выяснить сами. — Она поднялась. — Теперь, конечно, говорить об этом поздно, но вам не следовало так жестоко наказывать его. Он был виновен не более, чем вы сами. Он любил вас. Просто он не умел это показывать. Я подозреваю, что единственным его недостатком было совсем не обращать внимание на одежду женщин.