Марина Серова - Все вернется

Через пару дней один человек совсем потерял память. Он не мог сказать, кто он, как его зовут… Мы перестали давать ему препарат, но память к нему никак не возвращалась…

Препарат, конечно, производить не разрешили. Добровольцев отпустили, того человека оставили в больнице — лечиться… Нас всех вызывали «на ковер». В общем это все было довольно неприятно. Но не это оказалось самым страшным!

Неожиданно выяснилось, что пропала пара упаковок этого альдистронина. Черт его знает, куда они подевались, кому вообще понадобилось такое «добро»! Мы писали объяснительные, нас таскали в такие организации, что «мама, не горюй!»… Комиссия из Минздрава, комиссия, созданная губернатором, прокуратура… Я устал писать объяснительные. Хорошо еще, что журналистам запретили освещать эту тему в прессе, иначе бы нас всех просто морально растоптали!

– Значит, две упаковки?.. Сколько в них таблеток, Петр Васильевич?

– Много. Восемьдесят штук.

– Этого хватит, чтобы отбить память одному взрослому человеку, я имею в виду мужчине?

– Более чем достаточно!

– Восстановить его память как-то возможно?

– В общем, да… Тому мужчине, потерявшему память, восстановили ее только через месяц. Причем понадобилось специальное лечение, комплексное.

– Значит, этому человеку, которого сейчас бреют наголо в санприемнике, тоже можно помочь?

– Трудно ставить диагноз заочно. Врачи должны осмотреть его… Возможно, лечение и вернет ему память. Конечно, ему придется полежать у нас какое-то время.

– Петр Васильевич, спасибо! Извините, что отняла у вас время.

– Ну что вы! Заходите, коли будет нужда… Олечка, я освободился!

И кто теперь сможет уверить меня, что это сделала не Ангелина Романовна? Или, может, это милейший Петр Васильевич заманил к себе зятя главврача роддома, насильно накормил его «на ужин» таблетками в количестве восьмидесяти штук, а когда тот потерял память, выгнал его на улицу?

Итак, настал последний акт моей пьесы. Последний аккорд в моей кантилене… Последний преступник ожидает приговора.

Вина Ангелины Романовны является неоспоримой. Во всяком случае, для меня. Подведем итоги. Что же натворила эта дама, такая респектабельная и такая неприступная на вид?

Во-первых, она продала богатой бездетной паре ребенка Юлианы. Это, несомненно, страшный и подлый поступок. Во-вторых, она отказывалась обсуждать с Юлей эту тему, что тоже нанесло моральный вред Любимовой. Она переживала, плакала…

В-третьих. Ангелина устранила с дороги своего зятя — препятствие, стоявшее на пути к ее любимому племяннику. И для нее было неважно, что при этом пострадали еще несколько родных ей людей: ее сестра горько оплакивала потерю любимого мужа, мальчик ждал и звал папу… А родители Володи! Я ничего не знаю о них, но нетрудно догадаться, как страдали эти уже немолодые люди. И все это ради своей прихоти — почаще видеть племянника, играть с ним. Да… Страшная женщина! Володя ведь мог просто погибнуть среди бомжей! Хорошо, что он на все руки мастер, перебивался случайными «заработками» в виде бесплатной кормежки за свою работу…

Итак, несомненно, эта мадам заслужила страшную месть! Она отправила зятя к бомжам? Заставим ее саму откушать это блюдо! Любит торговать детьми? Не хочет ничего слышать о страданиях матери, потерявшей ребенка? А это мы предложим ей на десерт!

Так я рассуждала, следуя по городу за Ангелиной Романовной на своем «Мини-Купере». Час тому назад она вышла из роддома. Сначала она посетила магазин, потом завернула на почту. Я всюду ехала за ней по пятам.

А она «потухла». Уже нет той горделивой осанки и холодности во взгляде, высокомерия и уверенности в движениях. Еще бы! Двое ее покровителей и верных помощников пропали без вести, и она даже не знает, что с ними… Ходит, опустив плечи, взгляд испуганный, вид какой-то жалкий.

Но вот она вышла на Дорожную улицу, завернула к дому номер тридцать один. Здесь когда-то жил Леонид Максимович, ее возлюбленный. Ангелина Романовна вошла в подъезд, я — за ней. Должно быть, она не придала значения тому, что романтическая девушка с торчавшей из-под воротника косичкой и букетом цветов преследует ее, чему-то мечтательно улыбаясь. Образ счастливой дурочки. Сколько раз он помогал мне!

Жудина вставила ключ в замочную скважину. Поворот ключа, второй… Теперь — нижний ключ. Я продолжала подниматься по ступеням все выше, уходя от Жудиной все дальше… Поворот второго ключа. Дверь открывается…