Владимир Гоник - Свет на исходе дня

Но в деревне было тихо.

Дарья подошла к нему, наклонилась и поцеловала.

- Если тебя будут брать, пусть у меня, - сказала она, крепко обнимая его.

Варвара уже знала, в чем дело, ей рассказали деревенские, бывшие на танцах. Выслушав, она обессиленно села на лавку, не кричала, не плакала, окаменела и сидела, как неживая.

Сима долго и неподвижно смотрела в гаснущую печь. Пламя увяло, Сима оглянулась.

- Мы-ы-тя... - произнесла она с большим трудом.

Ей никто не ответил. Твердая, отчетливая тишина стояла в доме.

- Мы-ы-тя... - повторила она, и звук остался в тишине, как брошенный и вдруг повисший в пустоте предмет.

Варвара сидела, не двигаясь, и невидяще смотрела перед собой.

Сима встала и побрела к двери. Ее никто не удерживал. Она вышла за ворота, прошла несколько шагов вдоль забора и вошла в соседний двор. Босыми ногами она бесшумно поднялась на крыльцо и неслышно вошла в сени.

Вся соседская семья мирно сидела за столом под красным абажуром, когда вдруг распахнулась дверь, на пороге возникло и столбом застыло длинное пальто.

- Мы-ы-тя! - натужно прокричала Сима, как будто бросила в избу кирпич.

Все вздрогнули, а дети сжались и вцепились в стол.

- Фу ты, черт! - выругался хозяин. - Носит же образину! Нет твоего Мити, вали отсюда!

Сима повернулась и бесшумно исчезла в темноте.

Она прошла всю деревню, и дорога, как поводырь, ввела ее в лес.

Не было видно ни зги. В кромешной темноте она бесшумно брела лесом, и даже крепкий мужик, натолкнись сейчас на нее, мог бы пропасть от разрыва сердца.

Ни огонька, ни звука не было на этой дороге. Где-то железом гремела жизнь, не зная ни дня, ни ночи, здесь же даже смельчаку и сорвиголове бывала тревожна эта дорога в одиночку, но Сима не понимала страха - в лесу она была одним из его деревьев.

Выселки уже спали. Дарья и Митя в чутком ожидании лежали на кровати, прислушиваясь к шорохам. Они вместе услышали, как снаружи кто-то тронул и потянул дверь, и напряглись.

- Пришли, - замерев, прошептал Митя.

Был он сейчас маленьким робким мальчиком и ждал от Дарьи защиты.

Дарья поцеловала его и прошептала:

- Не бойся, я пойду с тобой, - она встала, оттянула щеколду и сказала. - Входите.

Но никого не было. Потом дверь медленно отворилась, со двора потянуло ночной свежестью, и на пороге возникла темная, неясная фигура. Дарья зажгла свет. В дверном проеме стояла и слепо щурилась Сима.

- Мы-ы-тя! - промычала она радостно.

Это было так неожиданно, что до первых слов прошло много времени.

- Как она нашла? - спросил Митя.

- Она была тогда здесь, - ответила Дарья. - С матерью...

- Никто не знает, что я здесь. Откуда она узнала?

- Спроси, приходили за тобой?

- Она не ответит. Она ничего не понимает.

- Сима, - громко и раздельно сказала Дарья, - за Митей приходили? Кто-нибудь домой приходил?

- Мы-ы-тя... - улыбаясь, промычала Сима.

- Сима, слушай... Я спрашиваю: за Митей приходили?! К вам, к вам домой! - еще громче и медленнее спросила Дарья.

Но Сима продолжала тупо улыбаться и повторила:

- Мы-ы-тя...

Дарья покачала головой.

- От нее ничего не добьешься.

- Она такая с рождения.

- Как только она нашла? - задумчиво спросила Дарья, внимательно глядя на Симу, на ее босые ноги. - Что-то она чувствует, мы не понимаем. Старухи раньше говорили: убогие - божьи люди.

Они смотрели на нее, догадываясь, что кроется во всем этом какая-то загадка, которую им не раскрыть. Было ли у нее некое тайное чутье, неведомое прочим людям, или еще что - узнать они не могли.

Неожиданно Сима опустилась на пол перед кроватью, прикрыла ноги полами пальто, как делала это дома, и уставилась на Митю. Дарья присела у стола. Долгая тишина установилась в горнице.

- Что будем делать? - спросила Дарья, когда сидеть уже было невмоготу.

- Не знаю, - ответил Митя.

- Придется идти домой, мать, наверное, с ума сходит, - медленно произнесла Дарья. Он посмотрел на нее. - Вместе пойдем, - добавила она.

Варвара неподвижно сидела на прежнем месте. Она не удивилась, увидев Дарью, ничего не сказала, только заплакала, оттаивая.

Они сидели все вместе и ждали, как на вокзале. Только к утру их сморила тяжелая дрема.

Проснувшись, они удивились, что находятся здесь все вместе, но вспомнили причину и удивились, что никто не пришел.

Митю не взяли. Обошлось. Нож скользнул краем под рубаху и не вошел, лезвием рассек кожу на боку; парень не заявил, в деревне поговорили и умолкли.

Митя вскоре отправился в ту деревню, разыскал парня, и они вместе напились в старой бане за огородом, а потом вышли в обнимку и, поддерживая друг друга, нетвердо побрели по улице, горланя песню.