Татьяна Степанова - Три богини судьбы

– Левон Михайлович, между прочим, это только благодаря вам я узнала много нового об этом деле, – Кате хотелось как-то разрядить напряжение, и она начала рассказывать о Петросяне и о том, что тот «лишь только из уважения к знаменитому своему земляку»… И тут заметила, что Геворкян слушает ее рассеянно. Не отрываясь смотрит на окна дома, на дверь, с которой оперативники в присутствии следователя прокуратуры уже снимали печати.

Сняли печати и вошли.

Катя и Геворкян вошли самыми последними.

Тусклый свет электрической лампочки под потолком. Но почти тут же свет стал ярче, потому что эксперты включили переносные прожекторы.

Серые стены.

Тот запах… слабый, но все равно ощутимый, вонь, что, казалось, пропитала серый бетон…

Коробки, коробки, коробки, коробки с обувью…

В тот раз их просто проверяли выборочно, теперь же стали разбирать всю эту разноцветную картонную гору. Открывать каждую коробку.

Работы на целый день, но народу участвовало в обыске много, даже порой мешали друг другу. Ничего, сейчас все наладится.

Стулья, тахта… Все те же предметы, что и в прошлый раз.

Катя огляделась – помещение было бы просторным, если бы не такое количество обувных коробок. Но это же склад. А прежде тут был магазин восточных товаров. Что там Петросян говорил? Тайские штучки? Вот откуда тот бурый шарик, что она подняла здесь тогда… Куда он делся? Она не помнит. Потеряла, но не суть важно теперь. Анфиса правильно сказала, что это похоже на ароматический шарик для курильниц – афродизиак. Тайские штучки… Азиатское порно… Что Петросян хотел этим сказать?

Мутное зеркало на стене. Краска под ним пузырится. Эксперты стены простукивают, они ищут тайник. Тайник с деньгами, в этих стенах. Но ведь тут же был пожар, все горело, плавилось. Гущин думает, что пожар устроил Цветухин перед побегом от подельников. Тогда получается, что все деньги он забрал с собой. И что же они ищут?

Тахта. Здесь спал Пепеляев. Сейчас у тахты не такой жуткий вид. В прошлый раз все было сбито, скомкано, словно тут бились в корчах, кусая себе руки, полосуя кожу ножом… Пятна на стенах. И этот рисунок. Темный зигзаг на стене. Пепеляев сделал это своей кровью. И тогда во время сеанса он тоже чертил ЭТО в воздухе… Зигзаг… Похоже на змею, на след змеиный, гюрза, когда ползет по песку, такой след оставляет. Гюрза, песчаная эфа, гадюка… Змея…

Профессор Геворкян тоже смотрел на рисунок.

– Что, Левон Михайлович? – спросил его подошедший Гущин. В запарке операции это было его первое обращение к профессору.

– Другие художества есть?

– Нет, только это.

– А что в шкафу?

– Все то же – обувные коробки.

Шкаф – это был единственный громоздкий предмет мебели. В прошлый раз эксперты его открывали и осматривали. Теперь же освобождали полностью, простукивая дверцы, стенки, щупая и вынимая полку за полкой. В прошлый раз Катя видела этот шкаф, но не обратила на него особого внимания. А теперь задумалась, подошла поближе. Если стулья, тахта и все прочее, хоть и замызганное, но все же было новое, наверняка купленное Пепеляевым, то этот шкаф… Ничего особенного – старый, поеденный жучком… Он что же, тут всегда стоял у стены? А как же пожар?

– Следы копоти на дверцах и на стенках, – точно угадав Катины мысли, сообщил эксперт. – В какой-нибудь из бывших соцстран еще сделан – польский или румынский… Дуб, массив, – он постучал по створке. – Во делали, на века, в огне не сгорел, сверху только слегка обуглен.

Шкаф освободили, слегка наклонили, проверяя стену сзади, простукали – ничего.

– Убирайте из этого угла коробки на середину, – командовал полковник Елистратов.

Сдвинули тахту и начали квадрат за квадратом простукивать пол, постепенно освобождая пространство от коробок и снова загромождая. Снятые разноцветные крышки, и там внутри в бумаге обувь различных фирм – ботильоны, сапоги, замшевые туфли, босоножки, балетки, кожаные голенища, бархат, позолота, стразы, круглые и острые носы, шпильки… У Кати зарябило в глазах. Каблуки, похожие на стилеты, алые подошвы…

И эта вонь – еле уловимая, но тошнотворная…

– Тут какой-то шов, – один из экспертов – он работал на коленях на полу перед шкафом – сдвинул мешающую пеструю груду, – шов… Бетоном заделывали…

Все сразу сгрудились, начали лихорадочно убирать коробки.

– Это не шов, в полу лаз. И все замазкой заделано, не бетоном, а замазкой на основе бетонной смеси, причем… Так, погодите, тут вот прибор показывает следы сажи… Причем еще до пожара… наглухо задраивали, пытались замаскировать, да неудачно.