Анна и Сергей Литвиновы - Золотая дева

И она стремительно покинула комнату. Лиза, внимательно глядя на няню, скинула свой халатик прямо на пол. Тапки поместила поверх одеяла. Нырнула обратно в постель. И строго велела Маше:

– Подойди.

И так забавны были начальственные интонации в тонком детском голоске, что няня не удержалась – фыркнула.

– Ты чего смеешься? – сердито спросила девчушка.

– Да командуешь ты хорошо. Почти как мама, – похвалила Маша.

И наконец увидела улыбку на сосредоточенном детском лице.

– Ха, мама! – усмехнулась девчонка. – Ты бы послушала, как папа умеет кричать!

«А я-то голову ломала – чем, интересно, хвастаются дети, у которых есть все?» – подумала Мария.

И она спокойно произнесла:

– Скажи, Лиза, у тебя личная горничная есть?

– У нас их две – Кася и Верка, – охотно ответила девчонка.

– Кася и Вера, насколько я знаю, следят за порядком во всем доме, – пожала плечами Долинина. – А есть кто-то, чтобы лично за тобой одежду с пола подбирать?

– Ну… Настя подбирала, – насупилась малявка.

Однако личико зарделось румянцем, и Маша сразу поняла: врет.

Долинина легко подхватила с пола Лизин халат. Тапки, наоборот, сбросила на ковер. И веско произнесла:

– Я тоже уберу за тобой. Но в первый и единственный раз. Ты же не инвалид, верно?

– А кто такой инвалид? – заинтересовалась девица.

– Тот, у кого, допустим, ноги не гнутся, чтобы присесть. Или ручки слабенькие. Не могут халат удержать.

– Не, у меня все гнется! – сообщила Лиза. – Я даже на шпагат почти умею садиться…

– Ну, раз на шпагат умеешь – значит, складывать одежду у тебя точно получится, – улыбнулась няня.

На душе у Марии полегчало: первый раунд, похоже, она выиграла легко.

Однако рано она радовалась. Потому что Лиза вдруг внимательно взглянула на свою новую няню и велела:

– Расскажи мне про Тишку.

– Про кого? – едва не поперхнулась Мария.

– Про Тишку. Моего игрушечного котенка, – нетерпеливо повторила Лиза. – Где он, что с ним? Ты знаешь.

– С чего ты решила, что я знаю? – медленно произнесла Маша.

– Чувствую, – спокойно ответила девочка.

Бросила затравленный взгляд на закрытую дверь смежной комнаты – похоже, той самой, где встретила свою смерть предыдущая няня. И пробормотала:

– Мне очень важно вернуть его. Ведь Тишка… он всегда со мной спал. А в ту… в ту ночь он поднялся и убежал. Я ему говорила: не надо, куда ты, там холодно и темно, ты испачкаешься, замерзнешь… Но в окно светила большая луна, и Тишка все равно ушел. Он всегда уходил, когда это, как его… полнолуние…

– Но разве твой котенок… как ты сама сказала, игрушечный… умел ходить? – спросила няня.

– Днем, когда его могли увидеть, нет, – серьезно ответила Лиза. – Он только ночью уходил, когда все спали…

– Ну, значит, еще вернется, – заверила Долинина. – Коты, даже игрушечные, они такие. Любят погулять. Вот и Тишка твой загулял.

– Нет, – покачала головой Лиза. – С ним что-то случилось.

Она обиженно взглянула на Машу и упрямо добавила:

– Я это знаю. И ты знаешь тоже.

«Как она это поняла? Как догадалась?..»

Но не рассказывать же, о чем поведала ей Милена! Что окровавленный котенок изъят милиционерами и теперь проходит как вещественное доказательство!

И Маша задумчиво произнесла:

– Знаешь, Лиза… Раз ночь была холодная, темная… Тишка твой мог заблудиться. Или, скорее всего, простудился. В больницу попал, и сейчас его лечат. А когда поправится – он обязательно вернется к тебе. Просто подожди немножко.

– Нет, я не хочу ждать, – надула губы девчонка. – Я хочу своего Тишку. Сейчас. Немедленно.

– Немедленно никак не получится, – твердо сказала Маша. – У него наверняка воспаление легких. А оно быстро не лечится.

Увидела, как по Лизиной щеке покатилась слезинка, и быстро добавила:

– Но ты можешь сделать так, чтобы Тишка вернулся к тебе побыстрее. Не забывай о нем. Думай. Проси его выздороветь.

Девочка печально кивнула.

А когда Маша самонадеянно подумала, что и второй раунд остался за ней, Лиза вдруг тихо добавила:

– Только все равно он уже не выздоровеет. Когда столько крови – умирают. И котята, и… все.

Зарылась в подушки и горько заплакала.

«Да, Лиза… Ты действительно многое можешь. Но остаешься при этом маленькой, беспомощной, несчастной девчонкой… Что ж. Я попробую помочь тебе – и себе».

На Костика опять накатило. Ледяной холод. Звенящий. Жуткий. Когда не помогали никакие свитера и куртки. От приступа единственное спасение: забиться под все, какие есть, одеяла. Укрыться с головой, свернуться клубком. И тогда наваждение отступит. Не сразу – минут через двадцать.