Лариса Соболева - Два гения и одно злодейство

Часов в одиннадцать вечера он принялся звать:

– Доктор, мне плохо! Доктор!

Ему отвечала тишина. Так он понял, что никого не было в корпусе. Он выдерживал паузы, прислушивался к звукам и шорохам в корпусе, снова звал.

– Что случилось? – наконец послышались шаги и голос.

Он повалился на пол, скорчился, имитируя судороги, бился головой об пол, хрипел. Врач неосторожно открыл дверь – он обязан помочь пациенту, ведь налицо были все признаки эпилепсии. Доктор наклонился к больному, обдавая его водочными парами. Одно мгновенное движение, и рукоять ложки вонзилась в горло врачу. Теперь захрипел доктор и бессознательно побежал по коридору, зажимая на горле рану, из которой хлестала кровь, заливая халат и пол. Доктор бежал за помощью, пытался кричать, но изо рта вырывались лишь хрипы. Недалеко от лестницы доктор упал, судорожно ерзал ногами по полу, надеясь встать. Он еще надеялся. И слышал шаги.

Пациент одиночки подошел к доктору, который был в сознании, встал над ним, наблюдая с холодным равнодушием за судорогами смерти. Рука доктора, зажимавшая рану, была в крови по локоть, второй он шарил по полу, словно что-то искал. Его глаза видели убийцу, глаза молили и тускнели. Пациент взял доктора под мышки и потащил к своей палате. Рука, зажимавшая рану на горле, безвольно упала на линолеум, оставляя кровавый след. Из шеи пульсировала кровь…

Доктор был еще жив, когда убийца бросил его в палате на пол и прикрыл дверь. Связка ключей торчала в замке. Так без хлопот открыл палату соседки. Она сидела на кровати, поджав ноги, испуганно вскинула на него глаза, дрожала.

– Идем, мы свободны, – сказал.

Не веря в магическое слово «свободны», молодая женщина поднялась, шагнула к выходу. Заметив свежую кровь на линолеуме, отступила с коротким вскриком. Тогда он взял ее за руку и увлек за собой:

– Ты хочешь навечно здесь остаться? Идем.

Его пальцы были в крови, но страшнее звучало слово «навечно», поэтому она безропотно повиновалась воле молодого человека, не успев толком рассмотреть его. Оставил ее на минуту под лестницей, вернулся с простыней, разорвал на ленты и привязал к ногам тапочки себе и ей. Затем они вышли в ночь…

– Вы заснули? – тормошила врач за плечо Тимура. – Приехали.

– Извините, просто задумался.

Они вышли из машины, врач спустилась в кювет:

– Вот это место.

С обеих сторон трассы раскинулось чистое поле, гулял ветер. Тимур постоял над кюветом, где по рассказу были обнаружены два сгоревших тела, а нынче все пространство занимала жухлая и сухая трава. Он предложил вернуться в машину – холодно, ветер сильный. Не торопился уезжать, уговорил врачиху выпить глоточек шампанского и конфетку съесть. Сам лишь пригубил, ибо он за рулем, – рисовался перед дамой. Когда она опустошила половину бутылки под разговоры о тяжелом писательском труде и о самопожертвовании медицинских работников, вернулся к «нашим баранам»:

– Скажите, вы на все сто процентов уверены, что это они сгорели? У них сохранились лица, еще что-нибудь? Как определили, что это ваши пациенты?

– Внешних признаков не сохранилось, трупы нашли обуглившимися. Но улик, указывающих на них, было достаточно. Неподалеку от трупов валялась пустая канистра из-под бензина и тапочка из пары, какие носила наша пациентка. Отпечатки на канистре совпали с кровавыми отпечатками на двери и принадлежали больному, который убил дежурного врача, затем помог бежать женщине из соседней палаты. Они облили себя бензином и подожгли. Видимо, постарались вымокнуть в бензине.

– А где же они канистру взяли?

– Да в деревне. Где ж еще?

– Ну, еще глоточек шампанского?

– Мне еще работать…

– Мне тоже. Да это же легкий напиток, выветрится, – наливая в пластиковый стакан, уговаривал Тимур. – И все же странно. Они зашли в деревню, украли канистру, потом отошли далеко, когда бушевала метель, практически были раздеты, и подожгли себя? Почему не сделали этого в деревне или сразу за деревней?

– Трудно сказать. Вы забываете, что это были больные люди, с тяжелыми психическими расстройствами. Может, надеялись уйти, хотели погреться, с этой целью и прихватили канистру, а сгорели случайно, по неосторожности.

– Логично, – согласился Тимур, хотя она его не убедила. – А что, кто-то заявил о пропаже канистры?

– Нет. Да здесь в каждом дворе канистры есть. В них держат воду, бензин, масло подсолнечное – все жидкое. Пропажа слишком пустяковая, чтобы о ней заявлять в милицию. И бензин добыть несложно, тут гаражи без сигнализации, зачастую взломать замок не проблема при желании.