Лариса Соболева - Два гения и одно злодейство

– Вас обидели эти люди? – спросил он открывшую на звонок тетку.

– Да я сама кого хочешь обижу, – отбрила та. – А тебе чего?

– Хотел помочь вам.

– А, – смягчилась она. – Не стоит. Этот выродок племянницу мою ищет.

– Он что, потерял ее? – усмехнулся Лазарь.

– Да! Потерял. Пропала она, понял? Она красавица. Какой-нибудь джигит умыкнул мою Алиску, а этот все достает меня. Поросенок!

– Ну, смотрите, если что – зовите, помогу поросенка зажарить.

Тетка рассмеялась и закрыла дверь. Лина с Лазарем тоже голову ломали, куда делась Алиса, как-то бесконтрольно все получилось. И впоследствии события разворачивались не так, как надо: Лазарь, она сама допустила массу ошибок, главная из которых – решение переночевать в квартире Марка. Затем случилась самая страшная ошибка, терзавшая совесть Лины: убивая Лазаря, Марк убил Володьку.

– Где Алиса? – повторил Марк.

– Не скажу, – захлебнулась яростью Лина, она вдруг поняла, что не прошибет его. – Не скажу! Ты никогда ее не найдешь, никогда! Да, я спрятала ее. Возможно, она подыхает сейчас от голода, потому что я не приезжаю и не даю денег тем, кто следит за ней.

– Тогда ты тоже подохнешь здесь, – проговорил Марк мрачно и двинул к выходу. – Тебя до конца дней будут окружать эти стены, одиночество, и никаких развлечений. Ты даже не покончишь с собой, когда захочешь, не сможешь, за тобой будут следить.

– Подожди! – бросилась к нему Лина, но дверь захлопнулась перед носом, щелкали замки, а она кричала и колотила в дверь: – Это не все! Ты убил на вилле человека, который к тебе не имел отношения. Он даже не знал о твоем существовании. А тот, настоящий, жив. И он обязательно придет, чтобы поквитаться с тобой. Ты сдохнешь в страшных мучениях! В страшных!..

– Слышите этот бред? – обратился Марк к врачу так, чтобы его слышала и Лина. – Все ее фантазии связаны с убийствами. Она невменяемая. Вы уж последите за ней, а я со своей стороны в долгу не останусь.

– Будь ты проклят! – огласил коридор вопль Лины, затем, опустившись на пол у двери, она зашлась в беззвучных и бесполезных рыданиях.

Марк еще переговорил с врачами, Леха дожидался его в машине, а когда тот упал на сиденье и закурил, телохранитель сказал с сожалением:

– Надо было на вилле прикончить обоих. Алисы нет в живых, ты еще не понял? Она специально так говорила, чтоб причинить тебе боль. Смирись, Марк. Ты слышишь? О чем думаешь?

– Считаю. Алиса уже должна родить. Почему Лина не упомянула об этом?

– Марк, – покачал головой Леха с безнадежностью, – нет ее, нет.

– Да, я понял, – удрученно согласился Ставров. – Просто все потеряло смысл. Мне стукнуло тридцать шесть, а в душе семьдесят. Не помню, когда по-настоящему радовался. Даже Алисы боялся, не открывался ей, хотя мне с ней было… уютно. Знаешь, она делила все на «уютно» или «неуютно». Смешно, правда? И просто. Так случилось, что Алиса и стала смыслом моего существования, а я этого вовремя не понял. Я тогда вообще ничего не понимал. И что теперь? Зачем работать, кому оставить после себя дело? С кем, как говорится, век коротать? Разве что с Симой. Одна гадюка заползла в мой дом и перевернула там все. Да, Алисы нет, надо это принять. Дай детективу отбой.

– Почему не поинтересовался о деньгах, которые отец снял до гибели?

– А ты не догадался, куда они делись? Она лежала в дорогих клиниках, ездила во Францию, покупала лучшие шмотки, приобрела в Париже квартиру и виллу. Деньги она потратила, а что осталось, покоится на ее счету в швейцарском банке. Ладно, поехали. Я так и не узнал, что они сделали с Алисой. Наверное, никогда не узнаю.

– Она не сбежит? Помнишь, ты этого боялся.

– Об этом я позаботился, перечислил круглую сумму на нужды больницы и наличкой дал главврачу. У Лины отдельный «люкс» психушки с сейфовой дверью. У нее нет возможности оттуда выбраться и не будет, здесь хорошо помнят их похождения. Ее заново обследуют и признают невменяемой. Честно говоря, я не знаю, что с ней дальше делать. Черт, сердце давит…

– Брось, пройдет.

Леха выехал на трассу.

Полина сбилась со счета. Дни похожи один на другой, мало-помалу они слились в ее сознании в бесконечный, однообразный день с перерывом на ночь. Ничего не случалось, не менялось, разве что дождь изредка наполнял тишину размеренным шуршанием. Иногда с ней беседовали, что больше напоминало допрос, и поначалу Лина отвечала на вопросы внятно. Затем все как-то смешалось: прошлое, настоящее, – она стала путать даты, события. Позже и отвечала вяло – лень. После ухода Марка реагировала на заточение буйно, кричала, доказывала, теперь не помнит что. Ее кололи и запирали. Только сейчас поняла, что чувствовал Лазарь после инъекций – боль и ужас, потому что тело теряло волю, а мозг и нервы обострялись. А потом, когда оставляли ее одну, наступала тишина, от которой разрывало перепонки в ушах, словно от оглушительного звука, длившегося день и ночь.