Лариса Соболева - Коварство без любви

– Идемте, я помогу вам лечь, – предложил Степа.

– Лечь? Да, это... ик! ...хорошо. Сейчас допью... там всего-то... не оставлять же! А потом проснусь, и все начнется сначала...

Она допила прямо из бутылки, шатаясь, побрела в комнату, ее поддерживал Степа. Завалившись на кровать, все же вспомнила:

– А... тот, кто отравил... не придет?

– Не придет, – заверил Степа, накрывая ее пледом.

– Только, – спохватилась она и привстала, – не говорите никому, что я вам сегодня рассказала, меня четвертуют. Ик! Пожалуйста, не говорите...

– Не скажу, не беспокойтесь. Отдыхайте.

Она повалилась на подушку, забормотала под нос:

– Я попросила материальную по... ик! ...помощь на лечение. Не дала. Сказала: «Все равно пропьешь». Не говорила вам? У меня опухоль. Ик! А своего Юлика постоянно вытаскивает из запоев, ну, постоянно. Ему и спектакли можно срывать, на работу не приходить, ему все можно. У старушки любовь... Кошка драная! А мне подыхать...

Клава еще некоторое время бессвязно бормотала, Степа подождал, когда она заснет, потом ушел, проверив, надежно ли закрыл дверь.

Стемнело, поднялся пронизывающий ветер. Степа задержался у дома Овчаренко, поднимая воротник куртки и поправляя на шее кашне. Как человек любознательный и пытливый, прежде всего задал себе несколько вопросов. Почему Овчаренко, заслуженная артистка, которую знают и любят в городе, такая несчастная? Что это такое – страсть к сцене? Почему эта страсть подчиняет себе все остальное, так ломает душу? А другие артисты, они мыслят, как Клава? Степа, предпочитающий ясность во всем, не смог ответить на поставленные вопросы. Вот когда ответ станет очевиден, тогда, возможно, он и приблизится к убийце.

Он еще долго ждал автобуса на остановке, анализируя беседу с Клавой. Нужный номер подошел минут через сорок! Это никуда не годится, общественный транспорт глотает слишком много времени. У кого бы добыть колеса? И Степа перебирал знакомых. Когда же дошел до сослуживцев, улыбнулся. Ну конечно же! Кулик даст!

Оксана, получив из театра пьесу Шиллера «Коварство и любовь», читала со скукой, делая пометки на листе бумаги, кто из персонажей был на сцене, а кто в это время был свободен. В общем, на сегодня отбой. Степа поехал домой.

Прежде чем появиться перед Яной, Степа решил навестить Луценко и посмотреть, как он справляется с заданием. Поднявшись на лифте, остановился с недоумением перед дверью, заслышав непрерывный галдеж, доносившийся из квартиры. «Что такое, что там происходит?» – разнервничался Степа. Он толкнул дверь – открыта, заходи кто хочет! Вошел в небольшую прихожую, где с трудом помещаются два человека, третьему места не найдется, и открыл рот.

В комнате Кости творилось нечто! Стол заставлен тарелками, стаканами, бокалами, минеральной водой, едой. Сизый дым, как туман. Гремел магнитофон, народу тьма. Степа вошел в комнату, поискал Костю. Тот полулежал на диване в обнимку с грудастой девицей, которая лезла целоваться с ним, вытягивая трубочкой кумачовые губы. Пьяный Костя поглаживал ее бедро и шептал какую-то чушь, после чего девица безудержно и демонически хохотала. Остальные участники пьянки спорили, танцевали, курили.

Общежитие принадлежало заводу, завод выделил несколько прозванных гостинками малогабаритных квартир УВД. Квартиры действительно крошечные, но в каждой есть душ совместно с туалетом, кухня и прихожая. В этом двенадцатиэтажном улье проживает разнообразный контингент. Частенько жильцам из правовых органов приходится разгонять оргии в свободное от работы время. И вот этот контингент гулял сейчас у Кости!

Степа выключил магнитофон, громко, перекрывая возмущение гостей, сказал:

– Граждане! Банкет закончен! Пора расходиться по бункерам.

– У меня отвальная... – возразил Костя, делая бесплодные попытки встать.

– Миленький, присоединяйся, – улыбнулась девица, которой вблизи оказалось лет тридцать, а то и больше.

– Да че ты! – подал голос кто-то из мужчин. – Мы Костю провожаем...

– Да! – взмахнул руками Луценко. – Меня провожают в командировку!

– Вот именно, – подтвердил Степа. – Ему завтра ту-ту на задание, он должен быть в форме. Будьте добры, подчинитесь просьбе. Пока просьбе.

Для верности Степа помахал удостоверением. Оно так лучше, а то не успеешь познакомиться, как рожа мигом превратится в месиво. Ментов в этом тараканьем питомнике уважают. Значит, боятся. Эффект удостоверение произвело – гости с неохотой расходились. Тридцатилетняя девица запечатлела прощальный поцелуй на распухшей скуле Кости, потом поднялась, одернула коротенькую юбку на упитанных окорочках. Луценко потянулся за ней, хватая за руку: