Лариса Соболева - Коварство без любви

– Они, кажется, мертвые...

Мертвые – как ножом проткнуло грудь. Сразу забылись распри, неприязнь, а заколотилось тревожно сердце в груди: как же так, почему? У Аннушки началась истерика, остальные в шоке молчали. Потом вызвали милицию, «Скорую»... ждали, не уходя со сцены...

Нет, не уснуть. Галеев вскипятил кипятильником воду, бросил в кружку две чайные ложки дешевого растворимого кофе и спустился в курилку под сценой. Огляделся, словно видел этот уголок театра впервые. Здесь валялись щиты с объявлениями о спектаклях, бутафорские ступеньки, декорационные кубики, на которых можно стоять и сидеть. А тишина как в склепе.

Ходят байки, что по ночам по театру разгуливают привидения. Сам Галеев не видел призраков, но кое-кто из работников с ними встречались, особенно дежурные пожарные. Один рассказывал, что видел высокого мужчину с тростью в черном пальто и шляпе. Когда дежурный за ним побежал, предполагая, что это вор забрался, человек в черном растаял, будто его и не было. Еще рассказывали, как по зрительному залу летала прозрачная женщина, ее видели по очереди три человека. Еще ни с того ни с сего треснуло зеркало перед премьерой, летучая мышь два дня не давала репетировать – все это не к добру. В коллективе долго гадали, кто и зачем появляется по ночам в театре, пришли к выводу, что это те актеры, которые ушли из жизни рано и с обидой. Их души не находят покоя на том свете, стремятся в театр, которому отдали жизнь, ищут обидчиков.

Галеев поежился от навязчивых мыслей, которые гнал прочь, а они лезли и лезли в голову. Так и нынешние погибшие актеры будут искать обидчиков, да найдут здесь Льва в одиночестве. Дурак! Зачем остался? Эту чертовую тишину хотелось взорвать. Он кашлянул для храбрости, надеясь отпугнуть привидения, которые не любят, по слухам, шум, плюхнулся на бутафорский диван и вдруг...

– Что такое? Где я? Кто тут?

Галеев подскочил, нет, взлетел с дивана, очутившись на вершине декорационных кубиков под потолком и испустив сдавленный вопль. Внутри все клокотало, пульсировало в бешеном ритме с сердцем, а из-за спинки дивана в темном углу вылезла растрепанная голова. Горел лишь дежурный свет, в полумраке Галеев не разобрал, кто ползет из-за дивана, поэтому вторично издал вопль.

– Чего орешь, Левка? – сказало нечто хриплым голосом из-за дивана, развернутого к Леве торцом. Дряхлый диван почему-то не разрешала выбросить Эра Лукьяновна, жадность – одна из основных черт директрисы.

Нечто заговорило знакомым голосом, только Лев не разобрал, чьим. Оттого, что привидение знало его имя, Галеева охватила трясучка. Он так затрясся, что горячий кофе пролился на руки, а Лев не почувствовал. Тем временем нечто поднялось во весь рост, небольшой, надо сказать, рост, неуклюже перелезло через спинку дивана и неловко на него завалилось, попав в световое пятно. Тут только Галеев разглядел Овчаренко Клаву. Ноги подкосились, расслабилось тело, он сполз с груды кубиков на самый нижний и прерывающимся голосом выдавил:

– Так разрыв сердца можно получить. Ты что тут делаешь?

– Сплю, – ответила Клава, слегка пошатываясь. – Дай сигаретку, у меня кончились.

Галеев поставил кофе на пол, возрадовавшись, что не с призраком повстречался, и, хотя трясучка еще не прошла, достал сигареты и протянул Клаве. От нее исходил такой «свежак», что у Галеева закружилась голова. Наверняка Клавка приняла алкоголь чистоганом, то есть без закуски. Она прикурила от его зажигалки, откинулась на спинку дивана и объяснила свое странное появление:

– Мне не дали пальто! Сиди, сказали, и не рыпайся. Ну, я пришла сюда, дай, думаю, полежу. Я как Черчилль, он всегда искал место, куда сесть или лечь – где-то читала, не помню. Ой, а наши... не ожили, нет? Так и... лежат там?

– В морге лежат, – проговорил скорбно Галеев, садясь на диван рядом с Клавой.

Она покивала несколько раз, выпятив нижнюю губу, развела руками и снова покивала, мол, что-то непонятное случилось, шепотом спросила:

– А все где?

– Разъехались по домам недавно, – ответил Галеев все тем же скорбным тоном.

– А ты чего остался?

– Бабок нет. Пешком далеко топать.

– Ой, и у меня ни пенса. Слушай! Выпить хочешь?

– Я не пью, – насупился Галеев.

– Да ладно, не заливай. Не пьет он! Закодировался, честно сознайся? У тебя ампула или что другое?

– Другое, – хмуро ответил Лев.

– И как оно, не хочется? Неужели не хочется выпить?

– Хочется, – угрюмо сознался Галеев. – Код заканчивается. Опять придется...