Лариса Соболева - Бизнес-план неземной любви

– Я прошу тебя не делать ей больно. – Даниил Олегович плюхнулся на стул, подался корпусом к сыну. – Годы я провел в бессмысленной борьбе за место под солнцем. Меня топили, я выплывал, прошел через заговоры, коварство, подхалимство. А все оказалось зря, вдруг раз – и в государстве переворот. Я вовремя отошел от власти, потому что понял: мое прошлое – это мутное болото, настоящее – зыбко и не устроено. Тогда я занялся конкретным делом и преуспел. Но за гонкой я превратился в мумию, почти в неживого. Думал, ничего по-настоящему радостного уже не будет. И вдруг Ева… все вокруг осветилось…

– Климакс, папа, – с сочувствием вздохнул сын. – Самый натуральный. Это любой доктор тебе скажет.

Даниил Олегович застыл на миг, потом покачал с сожалением головой:

– Нет, сейчас ты не поймешь меня. Когда тебе стукнет столько же, сколько мне сейчас, когда останется немного деятельной жизни, когда ты оглянешься назад и оценишь себя со стороны, тогда поймешь, почему я так поступил. Жаль, что у нас расхождения.

– У нас с тобой конкуренция, и более ничего.

– До свидания, сын.

В дверях он столкнулся с мужчиной, тот поздоровался, пропустил Даниила Олеговича и вошел в кабинет. Роман поднялся ему навстречу, пожал руку:

– Присаживайтесь, Евгений Устинович. Мариночка, кофе! – крикнул секретарше и вернулся на свое законное место руководителя. – Чем порадуете?

– Я проверил точки… – начал доверительно посетитель. – В общем, придраться есть к чему. Ну, для начала штрафы за санитарное состояние. Далее – внезапная проверка предприятий. Вы же знаете, сколько существует нарушений при выпуске продукции…

– Э, нет, – хохотнул Роман. – Я не нарушаю, чтоб с вами не ссориться.

– Нарушения всегда можно найти, – доверительно сказал Евгений Устинович. – Идеала нет и быть не может, особенно в сфере пищевой промышленности. Но есть загвоздка. О санитарных проверках ему обязательно сообщат, у нас есть стукачи.

– Неужели? – наигранно огорчился Роман. – И никак нельзя, э…

– Знаете, как делают некоторые негодяи? Приносят тараканов в коробочке или обычную мышь, при проверке предприятия выпускают живность…

– Ай-яй-яй, как нехорошо. А штрафы крупные, да?

– Штрафы? Разные, но если постараться, то взятка будет дешевле. Я не уверен, что наши сотрудники откажутся от вознаграждения.

– Пусть дает, – согласился Роман. – Надо же людям как-то жить? А мы сделаем так: какую б взятку он ни предложил, я дам столько же и еще, скажем, двадцать процентов сверху. Гулять – так гулять.

– Ну и последнее – калькуляция. Нормы пропорций наверняка не соблюдаются, это известный факт. Есть одна дама, калькуляция на ней, но она неподкупная, ему не удастся с ней договориться.

– Ей просто мало давали, он даст много, – заверил Роман.

– Как скажете. Вам не жаль денег?

– Я умею их зарабатывать. И сейчас озабочен только этим, поэтому хочу заставить отца работать на качество. Пока его продукция мешает лично мне развернуться. Согласитесь, если потребитель не доверяет отцу, то как он будет доверять сыну?

– Насколько мне известно, дела у вас неплохи, а ваш отец потерпит огромные убытки.

– Ничего, у папы денег много. Кстати, о деньгах… – Роман открыл сейф, достал пачку тысячных купюр. – Сто штук, это вам.

– Но я пока ничего не сделал. – А глаза его загорелись – страсть как ярко. – Только план набросал.

– Это стимул. Не стесняйтесь, берите. Остальное заработаете, если, конечно, постараетесь.

Когда главное лицо санитарии ушло, Роман, допивая кофе, усмехнулся:

– Конкуренция, папа, вещь жестокая, ты меня этому научил собственными примерами. Я постараюсь предоставить твоей Еве эдемский шалаш, раз она о нем мечтает.

Альбина давно не виделась с Евой, поэтому слушала ее, ловя каждое слово и почти не раскрывая рта. А подруга перемежала рассказ то воспоминаниями о банкете и выходке бывшей обезумевшей жены мужа, то перескакивала на его сына Романа, перед которым у нее панический ужас, то возвращалась к мужу, рассказывая, какой он потрясающий человек. Из вороха восторгов и обид трудно было вычленить что-нибудь главное, кроме того, что у подружки жизнь бьет фонтаном, хорошо хоть не обухом по голове.

Пили мартини на кухне Альбины. Родители купили ей однокомнатную квартиру, она давно стремилась жить самостоятельно, а зарабатывала на хлеб с маслом уже сама. Альбина художник, расписывает платки, шторы, даже платья, картины пишет на ткани, и называется сие творчество – батик. Этой техникой в городе никто не владеет, впрочем, и в профессиональной области специалистов по батику единицы. Альбина получает заказы, потому что у Катьки есть расписанный шелковый шарф, а у Зинки нет; Зинка несется к Альбине: раскрась мне платок величиной с покрывало, но чтоб был лучше, чем у Катьки. Таковы традиции в городе, и Альбина молит бога, чтоб они жили вечно. Многие ее работы побывали на выставках, были успешно проданы, правда, приходится крутиться самой, пробивать выставки, заявлять о себе. На вопрос, почему она не пишет картины маслом, как все нормальные художники, Альбина категорично отвечает: