Лариса Соболева - Лицензия для Робин Гуда

– Не стоит. Ну, тогда...

Он выдвинул ящик стола, достал целлофановый пакет и, поставив локоть на стол, слегка потряс пакетом, мол, вот что у меня есть против тебя. А в пакете ничего нет. Марьяна выпятила нижнюю губу, после чего остановила на Ипсиланти сочувствующий и одновременно недоуменный взгляд. Вдобавок и головой покивала, дескать, тронулся мужчина, как жаль.

– Марьяна, я не псих, – заверил ее он. – В этом пакете твои волосы. И нашли их не где-нибудь, а на трупе. Не возражай, не возражай, это твои волосы, экспертиза установила точно. К тому же в машине Елецкого полно твоих отпечатков. Ну, и царапина. У Елецкого под ногтем нашли кровь с кусочками кожи, а у тебя царапина, следовательно, поцарапал тебя он. Экспертиза установит, что кровь и кусочки кожи твои. Вы что же, дрались на почве безумной страсти?

Опять пауза. Эдак до вечера следователю мучиться... А Марьяна нахмурила лоб, курила, глядя в никуда. Ипсиланти понял, что она лихорадочно соображает, как ей быть. И вот, по заметным изменениям в ее лице, он догадался, что Марьяна придумала ответы. Ипсиланти приготовился услышать историю в стиле фэнтази, поэтому устроился поудобней на стуле, скрестил на груди руки. И услышал чудненькую историю:

– Не буду отпираться, раз вам известно... Я действительно уехала вместе с Радиком. Он довез меня до главной дороги, ведущей в аэропорт. Да, я хотела покинуть этот варварский город и эту варварскую страну. И если б не долбаный гололед, хрен ты сейчас допрашивал бы меня. Ну, вот. Высадил Радик меня на дороге, я поймала частника и приехала в... – Она подняла на следователя глаза. – Не веришь.

– Что за вопрос? Конечно, нет.

– Но это правда... – капризно надула губки она.

– Это ложь, – перебил Ипсаланти, слегка улыбаясь, и достал еще один пакет – с пистолетом внутри. – А это что?

– А ты не знаешь? Пистолет.

– Твой?

– Не мой, конечно. Да, вы нашли его у меня, ну и что?

– Из этого пистолета убит Елецкий. А нашли его у тебя в сумочке. Марьяночка, золотце мое самоварное, ты, видимо, не догоняешь, что тебя ждет. А чистосердечное признание...

– Ой, – недовольно махнула она рукой, – не трать красноречие, знаю, что скажешь.

– Извини, потрачу. Как ты объяснишь царапину на твоей щеке? Тихо, тихо, я сам расскажу, – упредил он ее ответ. – Елецкий привез тебе автоген, вы вскрыли сейф, а там лежало страшно много денег. Деньги имеют магическое свойство: перепрограммируют тех, кто их увидел в большом количестве, вызывают в человеке алчность, то есть ему хочется забрать их у того, кто деньги имеет. Радий, очевидно, решил отнять деньги у тебя, но ты же сама не отдашь, и он надумал тебя грохнуть, поэтому съехал с дороги, чтоб вас не увидели случайные свидетели. Произошла жестокая борьба, в результате он поцарапал тебя... наверное, хотел задушить. Так было дело?

– Не так! – гаркнула она.

– А как? – быстро среагировал следователь. Марьяна закатила глаза к потолку, показывая, как он надоел ей. – Ох, Марьяна, не ценишь ты моей доброты. Короче, подруга, можешь говорить все, что хочешь, за дачу ложных показаний тебя, конечно, не привлекут, срок тебе и так большой светит. И отдыхать тебе на нарах много-много лет. Выйдешь старая... некрасивая... злая и... бедная. Нищая выйдешь! – Ипсиланти знал, на что надавить.

– Слушай... – Марьяна вдруг подалась корпусом вперед и зашептала: – А вы там, рядом с Елецким, больше не находили трупов?

– А что, ты еще кого-то пришила? – задал встречный вопрос Георг. – Ну-ка, ну-ка, признавайся, Марьяна, куда дела второй труп?

– Правда, не было трупа? – почему-то радовалась она.

– Век воли не видать! – Улыбнулся следователь. – Все, Марьяна, мне надоело, передаю дело в суд, там с тобой живо разберутся.

– Ладно, – огрызнулась она. – Расскажу...

– Но теперь под протокол. Будешь говорить?

– Да! – психанула она и всхлипнула.

Но Ипсиланти был не тот человек, которого трогают слезы. Марьяна мотнула головой, отбрасывая назад волосы, заодно и ненужный прием – слезы. Забросив ногу на ногу, она решительно произнес:

– Ну, пиши...

Тихий вечер с падающим снегом откладывал на душе самые приятные впечатления. Мятежный сидел в автомобиле, откинув голову на спинку и любовался неспешным полетом хлопьев. Сначала, падая на капот, они таяли, затем тот остыл, и хлопья оставались снегом, слились в одно целое, покрыв наконец железо девственно белым покрывалом. Еще не загорелись фонари, но голубые сумерки волшебно подсвечивали и без того прозрачный воздух, казалось, тьма никогда не придет. Хорошо...