Лариса Соболева - Лицензия для Робин Гуда

Подошел поезд. Вагон СВ. Марьяна суетливо рассовала багаж, устала чертовски. Выпив минеральной воды, снова отерла пот с лица и шеи, выглянула в окно и снова не удержалась от желчных слов, предназначенных покойному мужу:

– Как я тебя уделала, а? Думал, сильнее меня? Ха! Если тебя еще не закопали, чтоб ты в морге головой о все железки бился. Ха-ха-ха! Ой, хоть бы одной ехать.

Она взглянула на часы – до отправления осталось пятнадцать минут. Марьяна принялась вытаскивать продукты: бананчики, апельсинчики, придется на диете посидеть.

– Разрешите? – Заглянул в купе мужчина.

Не дождавшись разрешения, к неудовольствию Марьяны, вошел мужчина. Довольно импозантный, какие давно вымерли, как динозавры, а встречаются в кино, книгах и в мечтах. Сейчас в основном два вида мужиков распространены: Фисуны с бабками и огромным слоем жира по всей площади тела либо без бабок, без жира, но с хорошими манерами. Всякая шушера вообще не в счет. На данный момент мужики виделись Марьяне биороботами с некоторыми внешними различиями, и она приняла единственно мудрое решение: любить себя, ненаглядную, поэтому не была расположена к знакомству и отвернулась к окну. «Вот дура, – подумала, – надо было купить все купе целиком, ехала б одна сейчас». При умопомрачительном богатстве у Марьяны осталась психология дочки дешевенькой портнихи.

Мужчина снял верхнюю одежду, сел напротив, закинул ногу на ногу, скрестил на груди руки. Марьяна все же искоса наблюдала за попутчиком. Хорош, ничего не скажешь, годик назад она с удовольствием прокатилась бы с ним на Багамы. Исключительно за его счет, естественно. Зевнув, она прикрыла веки, мечтая поскорее лечь. И вдруг в этой почти идиллической обстановке, сулившей сначала небольшое путешествие, а после насыщенную и красочную жизнь, тихий голос прозвучал, как грозный раскат грома:

– За что вы убили Елецкого?

Марьяна распахнула глаза и всмотрелась в красивое лицо с короткой бородкой. Что это было? Кто произнес совершенно дикую фразу? Или она услышала ее в своем воображении? Не отошла ведь после болезни, мало ли, может, у нее начались галюники...

– Радий Елецкий привез вам автоген, чтобы вскрыть сейф...

Марьяна слегка подалась корпусом к мужчине, так как не верила, что это говорит он. Она хотела убедиться – шевелятся его губы или... Шевелятся! Значит, он! Одновременно слушала его:

– Вы забрали деньги из сейфа, много денег, потом сели в машину к Елецкому, а по дороге в аэропорт вы его застрелили. За что?

– Нет-нет... – прошептала Марьяна. – Это ошибка...

– Охотно верю. Но факты против вас. Вам придется отменить поездку в Москву, а поехать со мной. Ах, да! Простите, я не представился, вот мое удостоверение...

Он раскрыл удостоверение, сунул его Марьяне чуть ли не под нос, а она смотрела, да вдруг разом забыла, как складываются буквы в слова, будто стала иностранкой. Одна только мысль вдоль и поперек бороздила ее головку: что делать с деньгами? Куда их деть? Оставить? Но ведь потом она не получит их назад, проводница, наверное, разрыв сердца схлопочет от счастья, когда найдет. А мент с отвратительно наглой рожей и масленой улыбкой получает удовлетворение, как от секса, глядя на ужас Марьяны. У, как ненавидела она его, а в его лице и всех мужиков мира!

– Идемте? – встал он.

– Я не могу, – не верила в крах Марьяна. – Мне надо в Москву...

– Москва, поверьте, никуда не денется. Давайте выйдем тихо, не беспокоя пассажиров?

– Мы могли бы договориться... – нашла выход Марьяна. Менты жадные, это всем известно. Когда он возьмет в руки пачку не каких-то там рублей, а... – Вы меня понимаете? Вам всего лишь надо назвать цену.

– Нет, если вы хотите, я вызову оперативников, – продолжал он про свое, будто не слыша слов Марьяны. Они в тамбуре стоят. Наденут на вас наручники...

«Он тупой», – поняла Марьяна, и это был последний удар, от которого она едва не умерла. С огромным трудом поднялась:

– Не надо! Я сама...

Марьяна собиралась долго, нарочно тянула время, чтобы тронулся поезд. Ей казалось, стоит отъехать хоть немного от перрона, и этот наглец не сможет ничего сделать. Но состав не трогался. Ипсиланти словно угадал ход ее мыслей:

– Поезд не поедет без нашего разрешения. Идемте.

Марьяна вышла на перрон, и тут у нее внутри оборвалось все разом. Кто же удержится от слез? Идя по перрону в окружении мужчин, она всхлипывала:

– Гадский папа, все-таки обскакал ты меня! Чтоб ты в гробу перевернулся!

Ипсиланти купил небольшой букетик и отнес кассирше, но ее на месте не оказалось. Он попросил передать ей букет, потом шел к машине и думал о том, что иногда необъяснимое стечение обстоятельств имеет право занять законное место в ряду мистики.