Николай Стародымов - Тринадцатый сын Сатаны

Господи, о чем только не думаешь во время таких вот длительных сидений, когда делать нечего и одна только забота: глядеть на необходимую дверь, чтобы не проморгать момент, когда «клиент» попытается уйти. Оно понятно, что работа есть работа, деньги есть деньги… Но если учесть, что сам же, сам, дурак, дал согласие на эту работенку…

Ну, Сашка, погоди!

— Отомщу! — вслух сказал Ашот, стараясь плотнее закутаться в куртку. И добавил, вспомнив экранизацию «Снежной королевы». — Я — а) отомщу, б) скоро отомщу, в) жутко отомщу…

Да где ж в ней согреешься, в этой куцей куртеночке, когда воздух едва не до осязаемости напитан пронизывающей насквозь студеной влагой!

И-эх, жизнь моя жестянка, да ну ее в болото!.. Одно утешение: в отличие от Вадьки с его проблемами, хоть деньги имеешь неплохие. С нее, с этой оплаты, и началась эта история.

…Накануне к нему вдруг подошел Сашка Максимчук. Заговорщицки подмигнул:

— Слушай, Ашот, mon chere, есть возможность классно подзаработать.

Заявка была слишком многообещающая, чтобы за нее чересчур активно хвататься.

— Да? — покосился на приятеля Ашот. — Поздравляю, от души рад за тебя.

Сашка сразу не сообразил, что над ним подтрунивают.

— Ты не понял, Ашот, — зачастил он. — Это я тебе предлагаю подработать.

Теперь уже Айвазян не счел нужным скрывать насмешливую ухмылку. Тем более, что о причине столь альтруистического поступка приятеля догадаться было несложно.

— Да? — тем не менее повторил он. — А что же это ты сам за такой куш не хватаешься?

Максимчук заговорил уже иначе: просительно, с подходцем.

— Слушай, Ашот, там у шефа дамочка сидит — пальчики оближешь. Он хочет ее дело на меня скинуть. А у меня, сам знаешь, личные проблемы… — и заглядывал умоляюще в глаза: — Возьми это дело на себя. Ну пожалуйста… Там проблем-то всего на пару дней… И денежки при этом очень неплохие…

Ну и клюнул. Польстился на шикарную дамочку, на пару дней и на хороший куш! Да и приятелю помочь тоже надо. У него сейчас очередная фаза бурного романа, которая тянется, на удивление, уже довольно долго.

Впрочем, дамочка оказалась и в самом деле что надо. Есть, знаете ли, такой тип особей «слабого пола» — шикарная женщина. Сказать, что очень уж она красива, что фигурка или что-нибудь еще слишком уж выдающееся, так ведь нет. Как вот эта — высокая и худая, даже, похоже, слегка костлявая, лицо тонкое с заметно выступающими скулами, нос длинноват и с горбинкой… Достоинства и недостатки фигуры различить сложновато под дорогой шубой, зато ноги, насколько можно судить, похоже, не являют собой вершин совершенства…

А вместе с тем — шик такой, что глаза трудно отвести. Взгляд гордый, даже надменный, высокомерный. Тонкая длинная сигарета — под стать холеным пальцам с ухоженными ногтями. Из-под шубы кокетливо выглядывает затянутая темным ажуром коленка.

Такими женщинами хочется любоваться.

Ашот, торопливо стукнув в дверь и распахнув ее, всунулся в кабинет.

— Можно? — спросил он.

И замер, откровенно уставившись на посетительницу. Конечно, не всегда, но подобная пауза иной раз срабатывает. Женщина расценивает ее именно так, как и хочется мужчине: будто он ошеломлен представшим перед его очами совершенством. Трюк дешевый, но довольно действенный.

Однако в данном случае, судя по всему, восхищенный взгляд жгучего усатого брюнета не произвел на посетительницу особого впечатления. Она лишь слегка скользнула взглядом по его усам, выпустила из носа тонкую струйку сигаретного дыма и, чуть приспустив ресницы, принялась наблюдать, как в воздухе расплываются синеватые разводы.

Шеф оторвался от созерцания столь привлекательной гостьи и оглянулся на открывшуюся дверь.

— Вы заняты? — Ашот намеренно задал глупый вопрос. — Добрый день, сударыня, — счел нужным слегка поклониться женщине. И опять шефу: — Ну тогда, если можно, я загляну к вам немного попозжее.

Шеф агентства был из отставных кадровых военных. А потому не терпел выражений типа «можно зайти» или «если можно»… Поэтому Ашот, до мозга костей штатский человек, намеренно никогда не говори, как это принято в войсках, «разрешите войти», считая это солдафонщиной. Максимчук как-то попытался объяснить ему, что в любом деле существует профессиональный сленг и что в армии и в самом деле не принято слово «можно», а, скажем, застегивать китель или шинель принято только с нижней пуговицы… «Мы не в армии!» — отрезал Ашот.

…Он сделал вид, что и в самом деле собирается выйти из кабинета. Однако случилось именно то, на что он и рассчитывал.