Сергей Горяинов - Слуги Ареса

Хранитель подошел к длинному стенду, расположенному возле окна, выходящего на Ильинку, и бережно прикоснулся к толстому стеклу, закрывающему экспонаты.

- Вот здесь собраны все банкноты, когда-либо имевшие хождение на территории России.

- Богатая коллекция! - заметил Гущин, с интересом рассматривая купюры самых разнообразных размеров, расцветок и достоинств.

- Одна из лучших в стране, - кивнул хранитель. - Положение, знаете ли, обязывает!

- Да, да, конечно, - согласился Василий Николаевич, продолжая разглядывать разноцветные бумажки. - Какой, однако, странный орнамент... Позвольте, да это же свастика?

- Совершенно верно. Свастика. Образцы двадцать третьего и двадцать четвертого года, то есть при Ленине ходили. Символ солнца и плодородия. Говорят, что автор этой идеи - Рерих.

- Занятно, занятно... Потом пришлось с этим символом... плодородия поближе познакомиться.

- Да уж. Внешнее сходство форм не всегда отражает совпадение содержания.

- Сейчас склоняешься к мысли, что лучше уж такое содержание, чем нынешний беспредельный кабак.

Хранитель искоса посмотрел на генерала и промолчал.

- А это что там у вас?'- спросил Гущин, меняя тему.

Хранитель посмотрел в направлении, указанном генералом.

- А... Это подарки. Остатки былой роскоши, так сказать.

На стенде стояли ювелирно выполненные модели авиационной и ракетной техники. Гущин пригляделся к подписям под экспонатами. Здесь были презенты от КБ Королева, и Янгеля, и Грушина, и Яковлева, и еще от многих-многих других...

- Деньги превращались в оружие, - вздохнул хранитель. - В основном - в оружие. Очень большие деньги. Самые большие! А теперь само это оружие - не более чем музейный экспонат...

- Ничего, еще не вечер, - сказал Гущин, любуясь внушительным рядом миниатюрных сверкающих ракет. - Скоро оружие будет делать деньги. Самые большие деньги.

Хранитель недоверчиво пожал плечами. В первом зале зазвонил телефон внутренней связи. Хранитель подошел к аппарату.

- Кажется, это вас, - сказал он, протягивая трубку Гущину.

- Василий Николаевич? - услышал генерал звонкий голосок секретарши. Леонид Адамович ждет вас.

- Спасибо, сейчас иду, - ответил Гущин, положил трубку и повернулся к хранителю. - Благодарю за экскурсию.

- Прошу вас, два слова о ваших впечатлениях, - указал тот на книгу отзывов посетителей во внушительном красном с золотом переплете.

Генерал раскрыл тяжелый том. К его удивлению, последняя запись принадлежала перу Павлова - последнего министра финансов СССР, неудачливого путчиста.

"Бездарный жирный кабан, - подумал Гущин. - Упустить такую власть!"

Секунду подумав, он начертал размашистым почерком под автографом экс-министра: "Отмечая содержательность экспозиции музея, надеюсь в скором времени на пополнение коллекции экспонатов на стенде, посвященном оборонной промышленности.

Финансирование развития высоких технологий - лучший способ укрепления российского рубля. В.Гущин".

- Такой образ мыслей сделал бы честь министру финансов, - сказал хранитель, прочтя пожелание гостя.

- Кто знает, кто знает... - туманно заметил генерал и, пожав руку хозяину, покинул музей.

Едва Гущин появился на пороге кабинета Леонида Адамовича, как тот скорчил такую гримасу, что у генерала не осталось никаких сомнений - его визит явно был не в радость заместителю министра финансов. Впрочем, Василий Николаевич особых иллюзий на этот счет и не питал.

- Вы с лицом-то поаккуратней, поаккуратней, - бросил он Леониду Адамовичу, по-хозяйски устраиваясь в уютном глубоком кресле. - А то ненароком зафиксируется такое... гм... напряженное выражение, и широкая общественность решит, что страна на грани финансового краха.

- Что вам угодно? - спросил Леонид Адамович, не потрудившись убрать гримасу с физиономии.

- А вот, извольте взглянуть! - Генерал достал из кейса несколько листов и положил перед своим визави.

Леонид Адамович внимательно просмотрел бумаги, изогнул брови дугой. На его лбу пролегла глубокая морщина.

- Но это же полмиллиона долларов! - восклик-.

нул он.

- Почти, дорогой Леонид Адамович. Почти полмиллиона. И должен вам заметить, что эти люди заслужили гораздо большее.

- Нет! - Леонид Адамович брезгливо отодвинул от себя документы. - Нет, нет и нет! Я не могу этого подписать! Вы что, не понимаете, кокое сейчас положение в стране?

Гущин откинулся на кресле и с минуту молча рассматривал собеседника. Потом подался вперед и, неприятно сощурившись, тихо спросил: