Диана Кирсанова - Созвездие Козерога, или Красная метка

Эту фифу в телевизоре я видела в первый раз. Какая-нибудь певичка из новых? Или телеведущая, которую решили представить зрителям именно в новогоднюю ночь? Или…

Тряхнув рыжей гривой и улыбнувшись прямо в объектив камеры улыбкой сытой тигрицы, которая явно не прочь поиграть, «фифа» вдруг заговорила – и я невольно вздрогнула от того, насколько глубоким и сочным оказался ее голос.

– С каждым годом в жизни любого человека происходят перемены, и желание заглянуть в свое будущее по-прежнему отличается завидным постоянством. И сегодня, провожая високосный год, принесший нам много грусти и радости, мы открываемся навстречу новым впечатлениям и чувствам – 2009 году. Этот год – год Быка, и для каждого знака зодиака он пророчит свои перемены. Расположение планет указывает нам на противоборство всего нового и прогрессивного со всем старым и консервативным. Новые тенденции обязательно возьмут верх, а те люди, которые будут слишком сильно цепляться за прошлое, могут многое потерять в течение этого года. Мир начинает меняться, и необходимо начинать меняться вместе с ним…

Ах вот оно что! Разочарованная, я вновь убавила звук. Очередная гороскопиня! В наше время медиумов и предсказателей развелось, как у собаки блох.

В наши почтовые ящики бросают немало бесплатных газет, и сколько раз мне приходилось наблюдать, как молодежь, да и люди постарше тоже, набрасываются на колонки с напечатанным гороскопом, как кот на валерьянку. Как же! Приятно знать, что там, на небесах, за тебя уже все решили: зачем работать, если в этот день тебе грозит ссора с начальством, зачем гладить мужу рубашки – ведь с его стороны возможна измена, стоит ли здороваться с соседями – все равно против тебя «интригуют недоброжелатели» и так далее.

И никому не приходит в голову, что человеческие отношения – это большой труд, требующий каждодневной работы, и никакие откровения псевдоцелителей, никакие звезды не придадут тебе ума, добра, умения понять и прощать! Иначе…

Чувствуя признаки подступающего раздражения, которое оказалось бы так некстати в новогоднюю ночь, я до отказа повернула рычажок громкости телевизора с таким чувством, будто сворачиваю шею всем шарлатанам мира.

И только было опять взялась за вязание, как…

Клок! Кто-то толкнул подъездную дверь, выбросив перед собой морозное облако, и с силой, не позаботившись о том, чтобы попридержать чересчур тугую пружину, захлопнул ее за собой. Я опустила вязание и сдвинула на нос очки, стараясь как можно лучше разглядеть вошедшего.

Очень солидный, одетый в дорогое кашемировое пальто (расстегнутое – это в такой-то мороз!) средних лет мужчина со светлой бородкой. Выражение лица отнюдь не праздничное – губы сжаты, глаза тревожно перебегают с предмета на предмет. И главное – сверток. Вернее, розовое одеяло, перетянутое широкой лентой, по которому нетрудно было догадаться, что там, внутри, – ребенок. Тащить грудного ребенка по улицам в такой мороз! Да еще в новогоднюю ночь!

Нет, похоже, я сегодня не перестану удивляться проявлениям человеческой фантазии!

– Вы к кому? – строго спросила я, постаравшись этими словами не только обозначить вопрос, но и дать мужчине понять, что он поступает, по меньшей мере, легкомысленно.

– К Чечеткиной, в сто сорок первую.

– Она вас ждет?

– Да, – сказал он, немного поколебавшись.

И, поскольку от меня не укрылась его неуверенность, я хотела было данной мне властью преградить вход этому мужчине к молодой одинокой девушке (старшая дочь Чечеткиных уже около года жила отдельно, снимая квартиру двумя этажами выше той, где ютилась ее семья). Но ребенок – вот что меня сбило. Не замерзать же младенцу на лестничной клетке, пусть даже он и был завернут в одеяло! Да и потом, что плохого может сделать девушке мужчина с ребенком?

– Проходите, – нехотя сказала я, постаравшись при этом, чтобы на лице моем было дописано окончание фразы: «…но чтобы это было в последний раз».

Не похоже было, чтобы мужчина с бородкой как-то особенно нуждался в моем разрешении: свое «Проходите» мне пришлось досылать ему в спину.

Больше в оставшиеся до Нового года минуты в нашем подъезде никто не появлялся.

А уже первого января…

– Послушайте! Послушайте! – кто-то настойчиво тряс меня за плечо.

Не сказать, чтобы я задремала – я никогда не сплю на рабочем месте, – но все-таки время уже перевалило за вторую половину новогодней ночи, а в четвертом часу утра некий тормозящий чувства и реакцию туман вползает и не в такие пожилые головы, как моя.