Диана Кирсанова - Созвездие Стрельца, или Слишком много женщин

«Если вам нанесла покус известная собака, то беспокоиться не стоит, а вот если неизвестная…»

– Деточка, вот уж не думала, что надо знакомиться с каждой собакой… – невинно округляя плутоватые глаза, удивлялась наша корректор, сорокапятилетняя плоскогрудая Алла, никогда не упускавшая случая выставить Риту круглой дурой – по той простой причине, что этой Мурашко было двадцать два года, а не сорок пять, за то, что у нее были красивые круглые колени, высокая грудь, маленький задорный носик и, несмотря на полноту, мужчины считали ее в общем-то вполне хорошенькой.

Все – кроме шефа. Наш шеф, тайный алкоголик и явный женоненавистник, как думала про него вся женская часть редакции, буквально на прошлой неделе вызвал Риту в свой кабинет и, не поздоровавшись и не предложив даже присесть, сказал буквально следующее:

– Еще одна такая выходка, моя дорогая, и я буду вынужден просить вас поискать себе другое место, где вы можете практиковаться. Причем желательно как можно дальше от средств массовой информации.

Но обо всем этом я узнал от Натки чуть позже, а пока, глядя на Ритины прыгающие губы и румяные щеки, на которых блестели дорожки слез, просто пожалел девчонку. В конце концов, все мы тоже не сразу стали рысаками, и моя журналистская юность тоже когда-то была украшена подобными нелепостями.

– Ей сейчас к шефу? – спросил я у Натки, подбородком указав на рыдающую Риту.

– Да. Сказал – немедленно выньте мне ее и положьте. Рыком рычал.

Толстушка заревела еще громче. Поток слез на глазах превращался в водопад и шуму от нее производил примерно столько же.

– Ладно, пошли. – Я встал сам и заставил подняться толстушку, которая немедленно стала смотреть на меня как на сошедшего с небес спасителя приговоренных к расстрелу практиканток. – Только одно условие: не реветь и молчать. От бабьих слез шеф сразу впадает в неистовство, а если ты еще и оправдываться начнешь… Тогда я вообще ни за что не ручаюсь.

Ну, в общем, я ее отмолил. «Под свою ответственность». Воспользовавшись личным обаянием, которого – чего уж тут скромничать и отворачиваться к стене, застенчиво ковыряя пальчиком известку, – у меня всегда полны закрома. Ну вот таким я уродился на свет – высоким-красивым-длинноногим-политически грамотным молодым человеком с искренней улыбкой во всю ширь и таким же искренним желанием, чтобы у всех все было хорошо.

– Ладно, зови ее, – откинулся на спинку своего огромного кресла шеф после того, как я завершил свою короткую речь призывом к «человечности» и к тому, что «не будем брать грех на душу и портить девочке карьеру».

Я открыл дверь приемной и поманил Риту пальцем.

Она вошла, ее колени заметно дрожали:

– Игорь Павлыч, можно?

– А-а-а, это вы! – съязвил шеф, но я видел, что он сделал это вполне добродушно. – Новоявленная целительница – куда там Джуне! Бывает же такое – тридцать лет молчал мужик, как рыба, а у тебя в статье вдруг ап! – и заговорил. Да это же сенсация! Знаешь, Мурашко, мы тут о тебе решили специальный репортаж на разворот сделать. «Известная целительница Маргарита Мурашко! Новое российское чудо! В перьях!» И подзаголовок: «Слепые прозревают, глухие слышат, немые говорят!» Это я тебе рабочее название сказал, потом сократим.

Юмор у главреда был, как всегда, тяжеловесный и кондовый, но сообразительная Рита дипломатично улыбнулась одними уголками губ, одновременно опустив очи долу как бы в немом раскаянье и безусловном признании своей вины.

– Ладно, иди, – махнул рукой начальник. – Уволил бы тебя, к чертовой матери, давно руки чешутся – да Любшин вот, добрая душа, взял на поруки. Только никак понять не могу, зачем ему это понадобилось, не иначе как он в пацифисты подался. Но только учти, Мурашко, держу я тебя теперь уже до самого-самого первого предупреждения! Еще раз – и покатишься вниз по лестнице колбаской! Лично спущу!

– Спасибо, Игорь Павлыч… Я исправлюсь, Игорь Павлыч… Я все-все понимаю, Игорь Павлыч, честное слово…

Шеф снова махнул здоровенной ручищей и уткнулся в бумаги. Глубоко вздохнув и постаравшись выдохнуть как можно тише, Рита нащупала за спиной ручку, повернула ее и, пьяная от счастья, выскочила за дверь.

Я вышел следом.

– Ну что, Марго? Кстати, будем знакомы: меня зовут Стас. Можно просто так, без отчества.

– Ой, спасибо вам… то есть тебе… Спасибо вам, Стас, огромное! Катастрофически повезло! Простил! Оставил! Просто не верится!

– Здорово! Теперь тебе надо отыскать какой-нибудь особенный материал! Нет, ты просто обязана это сделать! Прямо сейчас же и беги, может, чего и нароешь. Типа – «Потомок Малевича нарисовал картину «Черный треугольник!» А? Как? Слабо?