Марина Серова - Древнее хобби

Мы зашли в гостиную. Великолепная утка и изумительный плов по-узбекски, свежий яблочный сок и десерт из ананасов в сахаре – таков был обед, поданный мне. Я наелась до отвала, не забыв похвалить повара.

– Ну-с, теперь приступим.

Я достала из сумочки спички и свечу, зажгла и понесла ее к входной двери. От движения воздуха пламя колебалось, от этого по свече сразу потек черный нагар.

– Вот видите, какая энергетическая грязь! – воскликнула я. Епифанцев шел за мной следом и не моргая смотрел на свечу. Я прошла так по нескольким комнатам и сделала заключение:

– Порча – везде! Смерть – за плечами, печаль – на пороге! Где мой ладан? Мне нехорошо! Слишком сильна порча! Я чувствую смерть…

– А кто? Кто умрет? – вцепился мне в руку Епифанцев.

Я посмотрела на него печально и опустила голову.

– Нет, вы чего молчите-то? Эй, мадам! Кто же должен умереть?

Я вздохнула.

– Я не должна вам говорить этого. Звезды запрещают мне. Но вы умный человек, вы должны догадаться…

В это время зазвонил сотовый Епифанцева. Он достал его и с остервенением выключил.

– Черт!.. В общем, так, тетя… Снимай эту порчу, к такой-то матери! Заплачу сколько ты скажешь! Сегодня же снимай. Не уедешь отсюда, пока не снимешь! Потом тебя домой отвезут, прямо к твоей квартире доставят. Поняла?

– Хорошо, я постараюсь это сделать. Хотя это будет очень трудно. Боюсь, я сама от этого заболею…

– Ну, себя-то ты всегда вылечишь! – заверил меня хозяин дома.

– Только сначала мне надо спросить у высших сил и моей святой Эмальгадмы, сколько с вас нужно взять денег. Другими словами, мне надо помолиться.

– Молитесь.

Я отошла в угол гостиной, воздела руки к небу и стала бормотать «молитву». На самом деле я читала наизусть один детский стишок, который мы учили еще в детском саду.

«Муха, муха, Цокотуха, позолоченное брюхо…». Просто на ум ничего другого в этот момент не пришло.

Через несколько минут я повернулась к Епифанцеву и торжественно сказала:

– Святая Эмальгадма велела взять с вас пятьсот тысяч.

Епифанцев подпрыгнул:

– Сколько? Пятьсот тысяч ? А что не целый миллион? Ты… Вы хотите сказать, что снятие сглаза стоит именно столько?

– Если вам жалко ваших денег, нет вопросов, я уйду. Я только хотела объяснить, почему это стоит так дорого: снятие с вас смертельной порчи – сто тысяч. С обоих детей – еще по сто, с жены…

– С нее можешь не снимать, пусть подыхает!

– Извините, не получится! Все вы связаны и ваши судьбы тесно сплелись в одном клубке. Вы, кажется, лет двадцать женаты?

– Чуть больше.

– Вот! За этот срок ваши кармы переплелись настолько, что разорвать их нельзя. Ваша судьба связана с ее столькими узелками, что если с нее не снять порчу, она снова передастся вам, и вы опять… У вас не то положение, любезнейший, чтобы торговаться или спорить. Если порчу не снять, то буквально через неделю-другую…

– Хорошо, понял! Снимай с нее, заразы, тоже! Только ведь она мне сто тысяч не отдаст! Ну, ничего, я как-нибудь сдеру с нее…

– …Далее, – продолжала я, – ваш дом. Он огромен. Будь он поменьше…

– Какой есть!

– И еще. Вы, очевидно, причиняли людям много несчастий. Я вижу в вашей карме обиды на вас других людей… что-то связанное с деньгами…

– Ладно, понял. Получишь ты свои полмиллиона. Начинай давай. Мне что делать?

– Для начала заплатите мне.

– Как, вперед? А если…

– Вы можете не сомневаться в положительном исходе дела. Вы потом поймете, когда почувствуете небывалую легкость…

Хозяин, мрачный и злой, ушел в свой кабинет, вернувшись, всучил мне сверток с деньгами. Я убрала его в свою сверкающую блестками сумочку.

– Можете ходить за мной. Будете держать свечи и ладан. Вы крещеный?

– Честно говоря, не знаю. Мои родители давно умерли. А что, это играет роль?

– Играет.

– Мне что, сбегать в ближайшую церковь покреститься?

– Не надо. Я вас дополнительно освящу. У меня с собой – святая вода…

Я пошла по дому со свечой в руке, качала ею из стороны в сторону, потом заходила в углы и шептала, шептала «молитвы». Через пятнадцать минут Епифанцеву все это порядком надоело. Он отпросился посидеть в своей комнате. Я разрешила. В течение почти часа я обошла весь дом, прочитала очистительные заговоры, потом оградительные, побрызгала «святой» водой на порог дома, в некоторые углы. Потом я посадила хозяина на стул в гостиной, велела закрыть глаза, простерла над ним руки и опять зашептала «молитвы». Как он бедный вытерпел сидеть так долго и слушать неразборчивое бормотание?