Екатерина Гринева - Телохранитель, или Первое искушение

Что Рысев нашел в Борьке – для меня загадка. Но когда Рысев бывал в Москве, он брал меня и приезжал к Борьке. Тот накрывал стол, cтавил выпивку и после пары-тройки рюмок начинал декламировать свои вирши. Мне откровенно хотелось смеяться, но я сдерживала себя, потому что cтоило мне только перевести взгляд на Рысева, на его рассеянно-отрешенный вид, когда он весь был слух и внимание, как я понимала: нужно скрывать свое отношение к Борькиному творчеству, если не хочу поссориться с Рысевым или крепко его обидеть.

Все Борькины стихи были в основном посвящены тайге. Он уехал из Омска в двадцатилетнем возрасте, но до сих пор тосковал по своей родине, несмотря на то, что уже больше пятнадцати лет жил в Москве.

Позже, поразмышляв, я поняла, что Рысева трогало восторженное отношение Борьки к таежным лесам и сибирским просторам. Это была перекличка двух людей, влюбленных в Сибирь. Просто в то время я этого не понимала, а Борька ничего не хотел мне объяснять, считая себя гениальным поэтом-самоучкой, которого признают за талант, а не за общность корней.

Во время дружеских посиделок у Борьки в офисе Рысев много рассказывал о тайге, охоте, своей юности и разных приключениях. Когда мы с ним были одни, он в такие откровения не пускался. Очевидно, талантливому рассказчику нужен талантливый слушатель, а я таковым не являлась по банальной причине – я не родилась в Сибири и не могла поддержать разговор, вставить тонкое замечание или нужную реплику.

Это был разговор двух сибиряков, при котором я состояла наблюдателем.

После смерти Рысева мы с Борькой перезванивались, иногда я приходила к нему в офис. Он накрывал стол, мы выпивали, рассказывали друг другу о жизни, но разговоров о Рысеве избегали. По моей просьбе. Для меня это было настолько болезненно, что не хотелось растравлять старые раны. Борька все понял и вел себя весьма тактично. Он вообще был довольно чутким человеком, что для мужчины – большая редкость. Поэтому друг Борька был хороший, а вот муж и отец никудышный. Он был уже пятый раз женат и имел от разных жен и любовниц шестерых детей, чем, кстати, очень гордился.

И вот теперь я собиралась звонить Борьке и просить о помощи. Может, он знает этого Хатонцева и просветит меня. Я бросила взгляд на часы. Половина первого ночи. Кому-то другому в такое время я звонить бы не стала, но Борьке – можно. Я подвинула к себе телефон и набрала номер.

Включился автоответчик.

«Здравствуйте, вы позвонили Борису Каргопольскому… Если у вас есть важное сообщение – оставьте его, и я перезвоню вам, как только смогу…»

– Борь! Сними трубку. Это очень важно и срочно.

– Что случилось?

Рядом раздался женский смех.

– Борь, я, конечно, свинья и отрываю тебя от сексуальных утех, но я влипла в такой переплет… мне нужна твоя помощь…

– Лер! До завтра терпит?

Что я могла сказать?

Вытаскивать мужика из постели уж совсем жестоко с моей стороны, и я подавила вздох.

– Терпит.

– Тогда приезжай ко мне в офис. В обед. Часам к двум. Поговорим. Тебе удобно?

– Нормально. Заметано. До завтра.

После разговора с Борькой мне стало немного легче. Я полезла в холодильник и достала оттуда банку с солеными огурцами. Налила себе в стакан еще текилы. Это было очень классно. Пить текилу и закусывать соленым огурцом.

На другой день ровно в два часа я была у Борькиного офиса. Зашла внутрь. Приветливая секретарша Ирочка, миниатюрная куколка с черными кудряшками и пухлыми губками, улыбнулась мне.

– С визитом или в гости, Валерия Михайловна?

– С визитом, с визитом, – вздохнула я.

– Борис Всеволодович сейчас освободится.

– Подожду.

Распахнулась дверь, и Борька вышел с молодой женщиной в обтягивающих черных джинсах и розовой кофточке с большим декольте. Они смеялись, Борька держал даму под локоток. Словом, неутомимый Борька был в своем репертуаре самца и соблазнителя. Увидев меня, кивнул.

– Одну минуту. Я только даму провожу.

– Я не тороплюсь.

– Вам кофе? – прощебетала Ирочка. – Или чай?

– Нет. Спасибо.

Борька вернулся через десять минут.

– Ну, пошли ко мне, посидим.

– Я предложила Валерии Михайловне кофе – она отказалась.

Борька фыркнул.

– Валерия Михайловна стаканами текилу глушит, а ты ей – кофе.

– Не нарушай мой имидж.

– Ну-ну… строишь из себя невинного ангелочка?

Такие подколы вполне в Борькином духе.

Мы прошли в его кабинет. За ним была маленькая комнатка с диванчиком, на который Борька укладывал своих дам.