Питер Лавси: Перфекционист

— Никак не могу понять, почему меня пригласили, — не смог скрыть удивления Дункан.

— Скоро поймете.

Ровно через час машина остановилась, и шофер открыл дверцу. Выходя из салона, Дункан огляделся по сторонам. Несмотря на темноту, он был уверен, что они находятся в Лондоне, но улицу не узнал.

— Поднимайтесь по ступенькам, — сказал Дэвид Хопкинс. — Дверь открыта.

Они вошли в холл с зеркалами, ярко освещенный хрустальной люстрой. После полутемного салона «даймлера» Дункан растерянно замигал. Дэвид передал его пальто лакею и открыл дверь.

— Джентльмены, — объявил он, — позвольте представить нашего гостя, мистера Дункана Дриффилда.

Двое мужчин в маленькой гостиной были старше его, двум другим было лет по сорок. На одном из молодых была юбка шотландского горца.

Седой старик подошел к Дункану с протянутой костлявой рукой.

— Джо Фрэнк, — представился он. — Я президент, но только благодаря процессу отсева кандидатов.

Эти слова, смысл которых Дриффилд не понял, вызвала улыбки на лицах присутствующих.

— Я хотел вступить в клуб в 1934 году, когда мне было только 19, но полным членом стал лишь после войны.

Дэвид, стоявший рядом с Дунканом, что-то негромко сказал о теле в чемодане на железнодорожном вокзале Брайтона.

— Этот крепкий мужчина справа от меня, — сказал Джо Фрэнк, — Уолли Уинтроп, который первым из частных лиц придумал получать прибыль из рицина. Сейчас он владеет одной из самых крупных в Европе сетей супермаркетов.

— Вы сказали «рис»? — переспросил Дункан.

— Нет, рицин, яд растительного происхождения.

Уолли Уинтроп с улыбкой пожал руку гостю.

— Как-нибудь расскажу об этом, — пообещал он, увидев, что Дункан не понял, какая связь между ядом и супермаркетами.

Джо Фрэнк показал на мужчину в юбке.

— Алекс Макфи, самый молодой член клуба и самый энергичный. Семеро, Алекс, я не ошибаюсь?

— Пока семеро, — кивнул Макфи, и это вызвало новый взрыв веселья.

— Его скин-ду не раз верно служил клубу, — добавил президент клуба.

Дункан плохо знал гэльский язык, но слышал, что скин-ду — это кинжал, который горцы носили за подвязками гольфов. Он решил, что члены клуба использовали его в каких-то ритуалах.

— А теперь я хочу познакомить вас с Майклом Питтом-Страттерсом. Он преподает нашим доблестным десантникам единоборства, так что будьте осторожны, когда будете жать ему руку.

— С нашим доктором Дэвидом Хопкинсом вы уже знакомы, — продолжил Джо Фрэнк. — Дэвид знает об аллергиях больше всех на свете.

— Такое разнообразие талантов, — растерялся Дункан Дриффилд. — Не понимаю, что вас объединяет.

— Каждый из нас совершил безупречное убийство, — объяснил Джо Фрэнк с таким видом, будто говорил о погоде.

На этот раз никто не улыбнулся. Но самым тревожным было то, что никто не стал ничего отрицать.

— К столу, джентльмены? — предложил Фрэнк.

За круглым столом, стоящим в соседней комнате, Дункан попытался осмыслить удивительное признание. Неужели он согласился отужинать с шайкой убийц? Но почему они решили раскрыть ему свой секрет? Если он пойдет в полицию, то они перестанут быть безупречными убийцами. Наверное, об этом лучше помалкивать, пока он сидит между специалистом по единоборствам и шотландцем, у которого в носке спрятан скин-ду.

Появился седой официант с кувшином кларета.

— Венгр, — сообщил Джо Фрэнк, — ни слова не понимает по-английски. Джентльмены, хочу предложить тост за Томаса де Квинси, автора блестящего эссе под названием «Убийство как одно из изящных искусств», в котором он назвал нераскрытое убийство сэра Эдмунда Годфри самым великим преступлением.

— За Томаса де Квинси, — повторили тост все остальные.

— Вас, наверное, интересует, почему мы вместе, — обратился к нему через стол Уолли Уинтроп. — Конечно, вы думаете, что мы должны молчать. Мне, естественно, не нужно объяснять вам, Дункан, какие чувства испытываешь после первого убийства, когда ждешь воя полицейской сирены и стука в дверь. Но проходят месяцы, и на смену панике приходит ощущение изоляции. Своим поступком вы отделились от других людей, потому что вам до конца своих дней предстоит жить с этой тайной. Мы все прошли через этот ужас. Мы посылаем приглашения на ужин тем, кто остается на свободе не меньше пяти лет после совершения убийства.

— Когда узнаешь, что ты не один на планете, — подхватил Дэвид Хопкинс, — кажется, будто луч света пробился через тучи. Не передать словами радость, когда понимаешь, что сделанное тобой воспринимается в определенных кругах как достижение, о котором можно открыто говорить и которым можно гордиться.