Александр Скрягин - Исполнитель желаний

– Ну, Николай, – поднеся к носу домашнюю водку, произнес майор, – как же ты допускаешь, что на твоей территории к моему профессору в дом залезают?

Капитан Кудакаев обвел светлыми глазами безоблачный горизонт, вздохнул, поморщился и сказал:

– Сам не пойму… Да ведь, не пропало же ничего.

– С чего ты взял, что не пропало? – вдохнул горьковатый вишневый аромат Мимикьянов.

– Ну, как с чего? – зажал свою стопку в большом кулаке Кудакаев. –Профессор сам сказал: ничего ценного не пропало… Старые бумаги и все! Ну, правда, двести долларов еще… Но про них он в заявлении не писал!

– Эх, Николай! Леонид Иванович по-другому и не мог тебе ответить… Но, если бы ты знал, что в этих бумагах! – на всякий случай решил утяжелить ситуацию майор.

– А что? – спросил Николай.

– Если бы я мог сказать… Только не могу! – нагнетал атмосферу разговора Ефим. – Права не имею! Секретные это дела. Государственные! Уж ты-то, Николай, погоны носишь, понимать должен.

– Я понимаю. – понуро кивнул головой участковый. – Но не знаю, кто это мог сделать…

– Ну, а предположения какие-нибудь у тебя есть?

– Нет, – вздохнул Кудакаев.

– У тебя? И нет предположений? Ну, Николай, вот уж в это никогда не поверю! – упрекнул, но в то же время польстил участковому Ефим.

Польстил справедливо. Капитан Кудакаев, действительно, знал об Академическом поселке и его жителях все.

Он был «действительный академик», как здесь говорили о тех, кто родился в поселке. Его мать в течение многих лет была продавщицей в местном продуктовом магазине. Отслужив армию, Коля вернулся в родительский дом и скоро женился на местной девушке – дочери кассирши железнодорожной станции «Академическая».

После армии Николай пошел работать в милицию. Поступил на заочный факультет Юридического Института МВД. Находясь еще на втором курсе, был направлен работать участковым уполномоченным в родной поселок. С тех пор в течение пятнадцати лет Коля обеспечивал в Академическом соблюдение правопорядка и спокойствие его жителей. Для него они все были почти родными. Многие помнили его еще мальчишкой. А за годы работы участковым он и сам хорошо узнал явную и скрытую жизнь каждого поселкового дома.

Во многом благодаря Коле Кудакаеву разгул преступности обошел Академический стороной. Было время, когда криминальные властители киосков и автостоянок на улице Строителей попытались обложить данью поселковый продуктовый магазин и расположенный рядом маленький рынок, где торговали два десятка местных женщин.

Николай вместе с несколькими своими товарищами по армии, пошедших служить в ОМОН, и парой местных парней подстерег самоуверенных рэкетиров на заросшем кустами поле. Под командованием Коли они так отделали визитеров, что в криминальной среде родился леденящий душу миф об отморозках, живущих в Академическом. Связываться с ними – все равно, что лупить самого себя молотком по пальцам.

Большие опасения в свое время вызвал у Николая факт появления в поселке старого рецидивиста Пахома Панкрашина. Выйдя на свободу после четвертой отсидки, Пахом купил дом на окраине поселка. И сразу его жилище превратилось в центр притяжения для вышедших на свободу уголовников. Они начали активно пошаливать в поселке.

Но старый рецидивист, как это ни странно, в вопросах охраны правопорядка в поселке сразу стал на сторону участкового милиционера. С шалостями в Академическом он начал бороться не менее решительно, чем сам участковый. За нарушение карал жестоко, вплоть до покупки плацкартного билета в последний путь. И случаи ночных нападений на обывателей с целью изъятия носимых на себе материальных ценностей или воровства банок с солениями из погребов быстро прекратились. Как отрезало.

И снова тихо и спокойно потекла поселковая жизнь.

Давно уж не случалось здесь ничего серьезного. Преступность ограничивалась парой бытовых скандалов в квартал. И кража сейфа из дома профессора Вулканова являлась для Академического поселка событием не рядовым.

Самолюбие капитана Кудакаева было задето.

– Не поверю, что у тебя, Николай, никаких соображений нет. Не может этого быть, – жал на участкового майор Мимикьянов.

– Ну, вообще-то кое-что, конечно, есть… – помявшись, произнес Коля, – но это – не информация, а… мысли вслух… Слушай, Ефим Алексеевич, давай хоть выпьем за встречу, а то мы, за разговорами и выпить забыли! – прервал сам себя милиционер и поднял розоватую стопку с вишневой самогонкой.