Мария Амор - Дар шаха

Александр поставил себе за правило никогда ни о чем не просить своего августейшего пациента, но в данном случае черт с ней, с этой щепетильностью. В конце концов, судя по настроению толпы, помилование торговца для самого шаха полезнее не меньше, чем для Наиба.

– Разве это несправедливый приговор? Почему я должен вмешиваться?

Шах говорил со своим русским врачом по-английски, и европейский язык невольно заставлял его быть европейским джентльменом, а не восточным самодержцем.

Воронин склонил голову.

– Молю вас не о справедливости, а о милосердии, которое выше справедливости. А в этом случае оно оказалось бы и дальновиднее. Город на грани восстания. Клирики поддерживают базар. Ваше великодушное помилование одного из самых влиятельных торговцев утихомирит народ.

– Это не ваша забота, доктор. И, если честно, не моя. Я не вмешиваюсь в судопроизводство и в деятельность моего правительства. Для этого у меня есть министры и Казачья бригада. Вся чернь Тегерана не устоит против пушек и пулеметов.

Еще совсем недавно Воронин сам жил подобным образом, ни во что не вмешиваясь. Это снимало с него всякую ответственность за происходящее. Но с тех пор как он начал искать убийцу, ему больше не удавалось оставаться в стороне. Он прижал руки к сердцу и принялся настаивать упорнее, чем позволял этикет:

– Сир, я покорнейше прошу помиловать Наиба Мансура, поскольку он единственный, кто способен дать показания, необходимые, чтобы найти убийцу полковника Турова.

– О да, полковник Туров, какая неприятность. – Шах скис, толстые руки растерянно зашарили по подлокотникам. – Очень печальное событие. Теперь мне не дают покоя с новым назначением. Этот коммунист Рихтер от имени советского правительства уже давно требовал расформировать бригаду, а с тех пор как убили полковника, просто засыпал мою канцелярию какими-то наглыми депешами. Я из-за этого всего ночами не сплю, доктор.

– Да, я позабочусь, чтобы вам приготовили снотворное. – Поколебался, но все же сказал: – Сир, касательно назначения, надеюсь, вам доложили, что на месте убийства нашли газырь сертипа Реза-хана. Офицерами в бригаде должны быть люди, которым вы целиком доверяете.

Шах покрутил стоящий на секретере глобус. Континенты и океаны на нем были сделаны из инкрустированных драгоценных камней, а льды полюсов – из жемчуга.

– Я никому не доверяю. Но англичане поддерживают Реза-хана, а я не собираюсь с ними ссориться. Если здесь произойдет то же, что в России, я смогу рассчитывать только на Лондон.

Султан упер толстый палец в маленький изумрудный остров. Человек, который готовится к поражению тщательнее, чем к победе, вряд ли победит.

– Ваше императорское величество, показания Наиба Мансура могут пролить свет на убийство Турова.

Ахмад-шах нахмурился:

– Какая-то у вас прямо одержимость этим Туровым. И это в то время, когда у вашего пациента пищеварение никуда не годится.

Воронин так часто видел султана голым, слабым и страдающим от множества недомоганий, что привык относиться к нему как к простому смертному, а не как к абсолютному повелителю Персии. Это придало ему упорство настаивать:

– Сир, вы сами только что заметили, что оплот порядка и трона – бригада. Наказание убийцы командира бригады восстановит мораль и дисциплину в ее рядах. Сейчас главным подозреваемым остается Реза-хан. Если у вас будут доказательства его вины или невиновности, он окажется в ваших руках.

Шах поежился:

– Далось вам это расследование! Если сертип не виновен, он станет только сильнее. А если окажется, что виновен, то что тогда? – Всякая мысль о противостоянии Реза-хану явно пугала его. – И вообще мой врач должен печься о здоровье своего еле живого пациента, а не о покойном полковнике. Я вам и так скажу, кто убил моего верного Турова.

– Кто, ваше императорское величество? – устало спросил Воронин.

– Те же самые люди, что покушаются на мою власть. На меня лично. Это было покушение на устои Ирана, – важно объяснил шах, давая понять, что этим вопрос исчерпывается. – Доктор, время моего медика слишком дорого. Завтра мы перебираемся в летний дворец. Вы прибудете туда одновременно со мной. У меня в любой момент может разыграться подагра.

– Ваше императорское величество, если я не найду убийцу, я вряд ли смогу прибыть в летний дворец. Комиссар назмие намеревается арестовать меня, если я не докажу свою невиновность. А доказать свою невиновность я могу, только найдя настоящего преступника.