Мария Амор - Дар шаха

– Катя, да? Скажи: да. – Она улыбалась, глаза у нее блестели. – Катя! Ты сперла мой газырь, ты сексуально преследовала беззащитного, наглотавшегося воды утопленника, ты цинично использовала меня в качестве живого щита. Как честный человек ты теперь обязана выйти за меня замуж.

Она засмеялась, прижала ладони к щекам. Один этот счастливый взгляд в моей бухгалтерии делал меня ее вечным должником.

– Саша, только при двух условиях.

Какие-то условия меня ни капли не удивили и не испугали. Конечно, за Катю следовало совершать подвиги. Так было даже интереснее. С ней я чувствовал себя рыцарем на коне, тореадором на арене. Ради нее я был готов убить дракона, победить колдовство, привезти то не знаю что.

– Саш, папе очень важно, чтобы я венчалась в Казанском соборе.

Я даже не помнил, когда последний раз был в церкви. Как большинство врачей, я был неверующим, но, разумеется, крещеным. Наша семья уже четыре поколения трепетно хранила все, что связывало нас с Россией: язык, культуру, веру. Может, именно потому, что мы уже не могли чувствовать себя полноценными русскими просто по факту жительства, мы цеплялись за все прочие признаки русскости. Венчаться в Казанском соборе мне, конечно, не показалось подвигом. Это представлялось необычным и романтичным.

– Папе это важно, потому что там еще до революции венчалась моя прапрабабушка, и папа мечтает возобновить традицию, а, кроме меня, больше некому.

– Катя, конечно, все семейные традиции будут соблюдены. При одном условии с моей стороны.

– Каком?

– Все расходы на поездку, свадьбу, венчание, торжество – все-все-все я беру на себя.

– Думаю, папе будет приятно вручить руку своей единственной дочери так, как полагается. Он не допустит, чтобы ты разорился на его фантазии.

Я не уступал. Вряд ли папа реально представлял себе расходы, связанные со свадьбой на другом материке.

– Катюша, пожалуйста, я так буду чувствовать себя гораздо спокойнее.

– Пожалуйста, позволь папе сделать так, как он всегда мечтал. – Катя вложила пальцы в мою ладонь. За этот жест я был готов позволить ее папе венчать нас хоть в соборе Парижской Богоматери. – И потом, – она хитро улыбнулась, – ты еще не знаешь моего папу. Он непременно воспользуется случаем поразить своих деловых партнеров: вышлет в Швейцарию частный самолет, будет их возить по каналам, кабакам и Петергофам, кормить на убой и беспощадно развлекать. Папа непременно превратит мою свадьбу в незабываемое приключение.

Катины слова требовали пересмотра моих представлений о финансовых возможностях этого питерского биолога. Я сдался.

– Значит, с тестем мне повезло? Он – как это говорится – крутой?

– Ты даже не представляешь, как нам обоим с ним повезло. И вовсе не потому, что крутой, а потому, что он замечательный человек и самый прекрасный на свете папа!

– Самому лучшему на свете папе ты еще просто не родила, Катька.

Она сразу включилась в эту глупую игру счастливых обрученных:

– Ты будешь водить наших детей в горы, и учить кататься на лыжах, и нырять…

Я откинулся на стуле, смял салфетку.

– Только если они сами этого захотят, и только если им понравится.

Она сразу все поняла. У нее снова заблестели глаза и затрепыхались брови.

– Боже мой. Да, никто никогда не бросит нашего ребенка на верхушке горы перед штормом. У наших будут самые любящие родители и нормальное счастливое детство в Санкт-Петербурге! И в британскую закрытую школу их никто не отошлет!

Подошел официант и разлил по рюмкам Dom Perignon. Когда он удалился, я тупо переспросил:

– Где у наших детей будет счастливое детство?

Брови сразу взметнулись умоляюще:

– Саша, вот это второе. Я мечтаю открыть бесплатную детскую клинику в Санкт-Петербурге. Я для этого училась, все было для этого. Я хочу работать там. Мне это страшно важно. Здесь полным-полно врачей, а там я могу стать незаменимой.

– А как же я? Как же мы? Вся моя жизнь здесь.

Она заторопилась, принялась убеждать так сбивчиво, что было понятно, что она об этом уже давно думала:

– Ты, разумеется, найдешь себе работу! Или будешь прилетать ко мне. Мы оба будем летать. – Я был так поражен, что онемел на минуту. Она продолжала уговаривать: – Уверена, что мы сможем делить нашу жизнь между Питером и Эл-Эй.

– Кать, это невозможно. На мне висят долги за учебу, ипотека за дом. Я не могу бросить клинику, и я обязан работать в «Рейгане». Я только сейчас с неимоверным трудом выкроил три месяца в Нигерии с «Врачами без границ». Я мог бы приезжать в Санкт-Петербург пару раз в году на неделю, и то, если визу дадут. Но больше не получится.