Михаил Март - Кровавый круг

— Правильная мысль, адмирал! — заключил Дмитрий Горохов, выключая диктофон в кармане. — Но штурмана я у вас заберу минут на двадцать.

— Ты чего задумал, Дмитрий? — насторожился адмирал.

— Плохо соображаете, Андрей Яковлевич. Помните хвостовой отсек? Там, кроме бомбы, еще и рация находилась. Хорошо, что мы и ее не выбросили.

— Правильно мыслишь, Димыч.

— А тут вообще одни мыслители собрались. Идем, штурман, я покажу тебе эту железку.

Ольга плакала, когда Рудик нес на руках ее мертвую сестру в кабину пилота. Женщину положили на пол рядом со старушкой и ребенком. В кабине разрешили остаться только родственникам.

— Ей здесь холодно будет. Она же беременная! — всхлипнула Оля.

Рудик обнял ее за плечи и прижал к себе.

— Успокойся, деточка. К смерти трудно привыкнуть, а понять ее невозможно. Но твоей сестренке в холоде сейчас лучше, чем в тепле. Я бы не стал на твоем месте оставаться здесь. Идем в салон. Сейчас чай принесут. Тебя и так всю колотит.

— Я ничего не хочу.

— Знаю, но надо. Жизнью и здоровьем не брезгуют. Она слабо сопротивлялась, и он сумел вывести ее из

кабины в салон. Мать мертвого ребенка тоже увели, и в кабине остался только Олег Виноградов с погибшей матерью. Он все еще не осознавал, что с ними произошло.

Штурман достаточно быстро освоил рацию. Она работала.

— Ну вот, старина, хоть за что-то можно сказать террористам спасибо, — усмехнулся Горохов.

Через несколько минут штурман диктовал координаты, а репортер записывал их на пленку. А еще через несколько минут Горохов передавал те же данные главному редактору газеты, который сидел на телефоне и ждал звонка своего приятеля. Тут каждая строчка кричала о сенсационном материале.

— Послушай, Валерка, у меня идея. Твои ребята могут сюда добраться на снежных мотоциклах. Как я понял, от равнины, где проходит главная магистраль вдоль ущелья, мы углубились километров на сорок.

— Брось, Димка. Нас вертолеты засекут и перекроют кислород. Я уже все устроил. Ребята из МЧС возьмут двоих моих парней с собой. Под спасателей сойдут. Они уже там, ждут приказа. Вот только их почему-то не задействовали. В поисках участвуют четыре военных вертолета, и все. Кажется, они хотят блокировать любую информацию с места происшествия. Этим делом ФСБ занимается при поддержке военного округа. Но МЧС им не подчиняется, они могут действовать самостоятельно.

— Если они придут вторыми, то им не дадут сесть.

— Куда они денутся? Четыре вертолета сотни пассажиров не поднимут. Отказ от помощи спасательных служб — это преступление. Никто на это не пойдет. Но если ФСБ прибудет раньше, то спрячь кассеты, а диктофон и свое удостоверение выброси подальше. Прикинься шлангом, иначе они возьмут тебя в оборот. Репортер-свидетель страшнее динамита. В застенках сгниешь.

— Вот тут ты прав, приятель.

— И телефон свой выброси. Мои ребята о тебе знают, по возможности заберут тебя в свой вертолет. К воякам не садись, жди наших. Гэбисты наверняка будут проверять каждого, если речь идет о террористах, а ты у нас личность известная, скандальная, слишком много рот разеваешь и наверняка у них на заметке состоишь. Будь осторожней, Дмитрий. Я вышлю машину в аэропорт, тебя там будут ждать. Удачи тебе.

Горохов вернулся в салон и подошел к адмиралу.

— Связь восстановлена. Это главное. Штурман доложит подробности. Думаю, вопрос наших поисков — это уже не вопрос.

— Отменно, — одобрительно кивнул адмирал. — Люди немного успокоились. Главная волна паники позади. Ими уже можно управлять. Двери разблокированы. Мы в любую минуту можем покинуть самолет.

— Как экипаж?

— Командир утверждает, что самолет сажал ас. Он не решился бы на такую посадку. Летчиков такого класса можно по пальцам пересчитать. У него в голове не укладывается, как такой профессионал мог пойти на сговор с террористами. Пилот — угонщик, как врач — убийца.

— И морской адмирал — командир воздушного лайнера. Стоит ли в наше время чему-то удивляться, Андрей Яковлевич. Гляньте по сторонам, третий ряд слева. Это не пример? Уголовник — герой, и девочка — росточком чуть больше той бомбы, которую волокла за собой.

Рудик не заметил на себе пристального взгляда адмирала, он думал о своем и, как мог, утешал свою соседку.

— Горя еще много в жизни будет, Оля. Радостей нам мало суждено повидать. Тебе сколько лет?

— Восемнадцать скоро.

— Вот и моей дочке столько же было бы. Не дожила. Она умерла, когда ей и десяти не исполнилось. Способная девочка была. На пианино играла, по-английски лопотала. А сколько стихов наизусть помнила, так голова кругом шла! Но от судьбы не уйдешь.