Эйлет Уолдман - Смерть берет тайм-аут

Каждые несколько дней я подготавливала толстый пакет свидетельских показаний для Вассермана и завозила их к нему в офис вместе с записями своих интервью. Я никогда не видела его самого. Мы с Валери сравнивали наши растущие животы и отекшие лодыжки. Я наплевала на мое обязательство рассказать адвокатам Юпитера те факты, которые узнала о Лили. Однако, в конце концов, чувство вины взяло верх.

Я сидела в кабинете Валери, слушая ее мучительно подробный рассказ о размерах иглы, которой проткнули ее живот во время последнего акушерского осмотра. И тут Вассерман просунул голову в дверь.

— Скажу честно, эта штуковина оказалась размером с термометр для мяса. На Ричарда было страшно смотреть, он чуть не упал в обморок. Он испугался даже больше, чем я, — рассказывала Валери.

— Дамы, что обсуждаем? — спросил Вассерман.

— Один тест, — пробормотала Валери, вспыхнув от смущения. — Это тест на выявление генетических отклонений. Как пункция плодного пузыря, только его нужно раньше делать.

— Сегодня эта процедура предстоит мне, — объяснила я, — и ваша коллега сделала все от нее зависящее, чтобы напугать меня.

— А, понятно, — кивнул он, — О своем, о женском…

Лицо Валери пошло красными пятнами, и я представила, что за мысли мелькают в ее голове. Какую гору сверхурочной работы надо выполнить ей, чтобы напомнить боссу, что она — компетентный специалист? Уголовное право — сугубо мужское поле деятельности. Именно в этой области можно встретить самых агрессивных мужчин, тех, кому нужно доказывать свой профессионализм. Именно здесь гораздо больше «динозавров» — юристов, которые предпочитают видеть в женщине стенографистку, нежели коллегу. Женщина-адвокат должна работать вдвое больше, чтобы доказать, что она не менее тверда, непреклонна и беспощадна, чем окружающие ее мужчины. Беременность добавляет еще больше трудностей. Тяжело быть «своей» в команде мужиков, когда твой живот выпирает на два фута, десны кровоточат, а размер бюстгальтера обозначается буквой, находящейся где-то в середине алфавита.

— Вообще то, мы с Валери рассматривали новую зацепку в деле Джонса, — сказала я. На лице Валери появилось недоуменное выражение.

— Новая зацепка? — Вассерман прошел в комнату. — Какая новая зацепка?

Он сел на край стола Валери.

Я глубоко вздохнула и рассказала о Лили. Напомнила ему обстоятельства смерти Труди-Энн. Я не стала вдаваться в подробности, но мы оба помнили наш разговор, когда он сказал мне, что убийство тридцатилетней давности не имеет ничего общего с доказательством вины или невиновности нашего клиента. Пока я описывала шантаж Хло, он молчал, придвинувшись к Валери, а она в это время делала пометки в желтом блокноте.

— Все записала? — спросил Вассерман, когда она закончила.

— Вроде да.

Он начал ходить по офису взад-вперед:

— Нам нужно быть очень осторожными с этой информацией.

— Мы можем использовать ее, чтобы доказать непредумышленное убийство, — сказала Валери. — Он пришел убедить Хло прекратить шантаж. Они поругались, и он ее убил.

Вассерман пожал плечами.

— Честно говоря, версия убийства на сексуальной почве мне больше нравилась. Они занимаются любовью, он умоляет ее бросить отца, она отказывается, он убивает ее. Убийство на почве страсти. Используя версию о шантаже, обвинению не составит труда доказать, что он решил ее убить, чтобы помочь сводной сестре. И в этом случае секс работает против нас. Присяжные отнесутся предвзято к обвиняемому, который переспал со своей жертвой, прежде чем убить ее. Если мы доказываем, что он любил ее, и что ее отказ вызвал у него внезапный приступ гнева, это одно. Если мы сообщим присяжным, что она была шантажисткой, и сначала он переспал с ней, а затем убил, пытаясь убедить оставить свою знаменитую сестру в покое… — Вассерман отрицательно покачал головой. — Мне это не нравится. Это нам не поможет.

— А я думаю, что поможет, — сказала я.

Он удивленно посмотрел на меня. Я продолжила:

— Это может помочь, если вы будете доказывать не просто убийство второй степени. Вы можете использовать эту информацию в защиту невиновности.

Вассерман прекратил ходить по комнате.

— Невиновности? — спросил он. Сама мысль о том, что клиент может оказаться невиновен, была ему ненавистна.

— Да. Юпитер твердит, что не совершал убийства. Все эти заявления о шантаже наводят на мысль о том, что кто-то другой убил ее.

Он недоверчиво уставился на меня: