Юджин Пеппероу - Портрет работы Дега

Не раздумывая больше ни секунды, Эндрю Корф двинулся вперед по качающейся ветви, осторожно балансируя руками. В его голове проносились кошмарные видения. Может быть, в дом залезли грабители, ранили Бэт, и сейчас она лежит умирающая в луже крови? А может быть, у нее какое-то ужасное горе, и она сейчас сдерживает рыдания, чтобы не разбудить маленькую племянницу?

Страшась того, что может увидеть, сержант добрался до окна, в котором под свежим порывом ветерка развивалась легкая занавеска, и замер, вцепившись правой рукой в какой-то сук и глядя в комнату. Прямо перед ним поперек широкой кровати на скомканных простынях сплелись в объятиях два обнаженных тела мужчины и женщины. В мужчине Эндрю узнал Фреда Дэвиса, а его партнерша . . . На мгновенье он подумал, что все же ошибся, что эта женщина с запрокинутым напряженным лицом, с полуприкрытыми, ничего не видящими глазами и закушенной, словно от боли, нижней губой — эта женщина показалась ему какой-то незнакомой, никогда не виденной им прежде, но вот она повернула голову, открыла глаза, и сержант узнал Бэт.

Да, это была она, но не та Бэт Таруотер, которая доверчиво смеялась над его немудреными шутками и по-детски обижалась, когда он дразнил ее сарделькой из-за плотных бедер. Та Бэт, которая сейчас бесстыдно прижималась к мужу своей сестры, была другой, Разом повзрослевшее лицо с тяжелым близоруким взглядом, искусанными в кровь, опухшими губами, это, покрытое бисеринками пота пресыщенное лицо, не могло принадлежать его Бэт.

Забывшись, сержант выпустил сухой сучок, за который держался, и тут же потерял равновесие. Несколько секунд он еще балансировал на ветви, пытаясь удержаться, потом, обдирая руки, рухнул с дерева на землю, больно ударившись боком. С трудом поднявшись, плача от обиды и стыда за собственное унижение, Эндрю побежал прочь от проклятого дома, спотыкаясь и падая в темноте.

Эндрю Корф открыл дверцу домашнего бара, привычным жестом налил себе полстаканчика дешевого виски, и, не разбавляя водой, выпил мелкими глотками, морщась больше по привычке, чем от отвращения.

«Двенадцать лет, — думал он, — прошло уже двенадцать лет. Боже, дай мне силы хотя бы теперь, когда она умерла, забыть ее».

В это время Майкл Ричардc сидел на подлокотнике кресла в гостиной двухкомнатного номера, занимаемого Вирджинией Таруотер в доме престарелых. Сама хозяйка номера — высокая, сухощавая, с тщательно уложенными волосами и ухоженными руками — говорила, сидя на изящной козетке с гнутыми ножками:

— Мистер Ричардc, я никого не принимаю и не хочу вас видеть. Все, что я знала, я сказала вам по телефону. Но если хотите, могу повторить: Фред Дэвис — убийца обеих моих дочерей, и Бог рано или поздно воздаст ему за это.

— Миссис Таруотер, но для такого утверждения у вас должны быть какие-то доказательства. Вы ведь знаете, что ваша старшая дочь погибла в горах и ее мужа в этот момент не было рядом

— А я и не утверждаю, что он убил ее своими руками. Он просто толкнул их обеих к самоубийству — сначала Мери, потому что она мешала ему спать с Элизабет, а потом и саму Бэт, потому что теперь он хочет спать со своей дочерью.

— Что-о? — не веря своим ушам, переспросил детектив. — Вы говорите, что Элизабет покончила с собой, потому что ее муж хочет спать со своей дочерью Сэди?

Да, — спокойно кивнула миссис Таруотер. — Бэт приходила ко мне сюда месяц назад и все рассказала. Говорила, что Бог наказывает ее за то, что она обманы вала Мери, когда та была жива, за то, что вышла замуж за Фреда после ее смерти. Мы с Бэт никогда не были близки. Она ведь переехала в дом Мери, когда ей было шестнадцать лет, и до самого отъезда в Стоунвилл я видела ее лишь изредка, когда она навещала меня. Но в этот свой приезд — бедная девочка! — она плакала у меня на груди и говорила, говорила... Оказывается, Фред Дэвис в последний год начал уделять много внимания своей дочери, но совсем не как отец. Может быть, сам он еще не вполне сознает, что его тянет к ней как к женщине, но Бэт-то со стороны видней. Она рассказывала мне, что ситуация, когда она сама спала с этим подлецом при живой еще сестре и в ее постели, вот-вот повторится, если уже не повторилась. Только теперь она сама оказалась на месте Мери. Она говорила мне, что начинает ненавидеть свою племянницу, когда видит, какими глазами смотрит на нее Дэвис, как он норовит ненароком дотронуться до нее, погладить, проходя мимо. А ведь Бэт воспитывала Сэди с трех лет и до этого любила ее, как родную дочь. Этот человек, Дэвис, разрушает самые прочные узы — родственные. Он, как змея, гипнотизирует свою жертву, и она сама идет к нему, дрожа от ужаса и страсти, страшась и желая этого, наслаждаясь этим страхом и упиваясь предстоящей своей скорой гибелью.