Арина Веста - Алмазная скрижаль

– Помоги мне разобраться в сомнениях, брат, – осторожно начал отец Гурий.

– С радостью, душа моя!

Серапион усадил гостя на старинный стул с бронзовыми луковками на спинке. Поставил на стол темно-вишневую густую наливку и пару бокалов, придвинул блюдо ярких, свежих фруктов, покрытых тонким восковым налетом; перекрестив себя и бокал, он отпил вина и деликатно надкусил розовое яблочко, Отец Гурий глотнул воздуха и точно рухнул с обрыва в ледяную реку:

– Итак, вот что написано в Паннонском житии Кирилла Просветителя: придя в Корсунь, «нашедъ Кирилл Евангелие и Псалтырь, написанное руськимы письмены, и человека обретъ глаголюща тою беседою, и беседова с ним и силу речи приим, своей беседе прикладаа различные письмена, гласнаа и съгласнаа». Как это понимать? Получается, что святой Кирилл усвоил уже существовавшую русскую или славянскую грамоту? И что за человек посвятил его?

– Постой, постой, брат, мне думается, что те «руськие письмены» были, скорее всего, какой-нибудь заимствованной руницей, которой писали северные народы свои примитивные календари, – с мягким укором прервал его Серапион. – В этом вопросе разумнее доверяться другим свидетельствам. «Прежде убо словене не имеху книг» – это «Сказание о письменах» черноризца Храбра. Десятый век от Рождества Христова. На Руси не было и не могло быть книг!

Серапион всем видом выражал свое огорчение, но пока мягко и терпеливо порицал своего несговорчивого собеседника.

– Но ведь слово «книга», – настаивал отец Гурий, – русское, коренное, и рождено оно в недрах нашего языка. Вот смотри, сложено оно из двух корней. Первый – «кн», безусловно, означает «знание-гнозис», «жна» на санскрите. А корень «га» означает «путь», «дорогу». «Книга» – дословно «приводящая к знаниям, путь познания мира».

– Я скажу тебе больше, брат. Больше, чем ты сейчас способен вместить. – Серапион вскочил и взволнованно заходил по келье. – «Книга» – действительно русское слово и обозначает «связанное в порядке». – Серапион выждал с минуту, наблюдая за переменами в лице отца Гурия, потом продолжил: – Да, мой любезный брат. «Кон» – это закон, порядок, «иго» – узы, связь. Именно такому определению соответствует Велесова книга. Она состояла, как тебе известно, из деревянных дощечек, нанизанных на шнурок. И я видел такие книги во множестве…

– Где? – выдохнул отец Гурий.

– В Библиотеке Ватикана, в тайном хранилище. Там есть особый славянский отдел…

Серапион действительно был в Ватикане полтора года назад в составе экуменистской делегации, но столь глубокого его проникновения в тайны церковного государства нельзя было и предположить.

– Ты же знаешь, у меня везде близкие друзья… Ну, что дальше? Молчишь? А известно ли тебе, что на кресте Господа нашего была сделана надпись на иудейском, латинском и греческом, никаких русских письмен там не было. Скажи мне – что это значит?

Отец Гурий подавленно молчал.

– А значит это лишь одно: все прочие буквы и начертания – не от Бога. Святые Кирилл и Мефодий дали русским святые письмена. А то, глядишь, до сих пор держались бы хвостами за ветки.

Водрузив на горбике носа серебряные очки, Серапион раскрыл тяжелую книгу с медными уголками и крохотным замочком на переплете. Шелестя страницами, он углубился в поиски и наконец отыскал нечто неоспоримое.

– Вот послушай, как поступали с тайным знанием Святые Отцы: «…когда услыхал святой Ефрем Пустынник о распространении учения еретика Аполлинария, то немедля оставил он свою пустыню и вошел в Константинополь. В состязаниях словесных сего злого еретика победить не могли, ибо книги свои он использовал как сильнейшее оружие. Наиболее победительные рукописи он хранил у сожительницы. К ней-то и явился святой Ефрем. Сказавшись учеником Аполлинария, он много хвалил его в глазах женщины. После он упросил дать ему Аполлинариевы книги на малое время. Уверившись в нем, женщина дала ему книги своего друга. Придя в обитель свою, святой Ефрем изготовил особенный клей и, отгибая по одной, склеил все страницы, пока книги не стали как бы единым куском дерева или камня. После он вернул книги женщине. Она, не заметив ничего, спрятала вновь книги. Случился потом спор у православных с еретиком Аполлинарием, уже сильно состарившимся. Но так как на диспуте он даже не смог раскрыть своих книг, то вскоре от великой скорби и стыда лишился жизни…» И его пример – другим наука, нечего церемониться с этими язычниками!