Наталья Андреева - Новое платье королевы = Эскорт

— Кажись, приехали, — вздохнул лейтенант Попугайчик.

Когда сошли с поезда, заморосил дождь. Напротив вокзальных дверей майор Волнистый заприметил автобусную остановку. Адрес, указанный в паспорте Виктории Власовой, он уже выучил наизусть. Пеговолосая проводница, выслушав его, уверенно сказала:

— Частный дом. Улица Пролетарская — это на самой окраине.

— Номер автобуса? — уточнил Волнистый.

— Чего? — Проводница удивленно посмотрела на него. — Да он тут один ходит!

Автобуса они не увидели. Зато слева в ряд стояли машины. Которые с «шашечками» на крыше, а которые и без. Иномарок среди них не было: «Жигули» и «Москвичи». Пассажиры, сойдя с поезда, уверенно направились к частникам. Никто не возмущался отсутствием общественного транспорта. Сергей Павлович, сопровождаемый лейтенантом Попугайчиком, пошел туда же, куда и все.

— Далеко едем? — спросил молодой мужчина, предупредительно открыв дверцу «Москвича».

Волнистый назвал адрес и поинтересовался у водителя:

— Автобусы что — вообще не ходят?

— Первый раз к нам? — усмехнулся мужчина. — Москвичи? Что ж, глядите, как живем. Заводы стоят, а народу жить надо. У всех семьи, дети. Извозом кормимся, а в автопарке тоже люди работают. К вокзалу только один маршрут, автобус положен раз в полчаса, и к поездам он давно уже не подъезжает.

— Заработать дают?

— Это называется солидарностью трудящихся, — гордо ответил водитель. — Да и мы много не берем. Садитесь.

Когда поехали, мужчина с интересом спросил:

— Как там, в столице?

— А что вас конкретно интересует?

— Ну, вообще. В целом.

— В целом так же, как и везде.

— Э, не скажите! У вас народ живет богато.

— Так и у вас, наверное, богатые есть, — усмехнулся Волнистый.

— Наши богатые вашим не чета. У нас работу имеешь — уже богатый. Про зарплату я уж и не говорю.

— Тогда откуда такие дома?

Волнистый имел в виду двухэтажные кирпичные коттеджи, мимо которых они как раз и проезжали.

— Так это торгаши-и… — протянул водитель. — Да начальство городское, да те, кто при нем кормится. Опять же, кто по две коровы держит, а некоторые и по три. Какая у вас там улица? Пролетарская? Там таких особняков вроде нет. Сейчас Советская улица будет, на ней еще имеются. Потом Социалистическая — вовсе труба. Грязь по колено. Я, уж извините, туда не поеду. А вот Коммунистической улицы нет. Не достроили. — Он улыбнулся.

Разбрызгивая жирную черную грязь, «Москвич» притормозил в начале улицы Советской. Волнистый расплатился, выбрался, разминая плечи. «Москвич» тут же уехал, а они с лейтенантом отправились искать улицу Пролетарскую. Справившись у деда в ватнике, нашли. Калитка нужного им дома была открыта. У забора на куче песка валялся грязный детский велосипед. Женщина лет пятидесяти вынесла помойное ведро, содержимое которого выплеснула в ближайшую канаву. Потом вытерла лицо утлом головного платка с интересом посмотрела на незнакомых мужчин. Не местные. Волнистый шагнул к ней.

— Гражданка, можно вас?

— Вы мне? — удивилась женщина.

— Да. Вам. Здесь прописана Виктория Власова.

— А ее нет. Вика в Москве, — гордо ответила женщина. — Уехала. Она работает в крупной фирме. Секретаршей.

— А вы кто ей будете?

— Мать. — Женщина поглядела на них настороженно. — А в чем дело?

— Можно пройти в дом? — спросил майор.

— А что случилось с Викой? Вы кто такие?

— Мы из милиции.

Она ахнула, схватилась рукой за грудь.

— Что с Викой?

Волнистый молча протянул ей паспорт Виктории Власовой. Она, уставившись на чужую фотографию, с недоумением сказала:

— Не понимаю.

— Она умерла, — мягко сказал майор. — Давайте в дом пройдем, я вам все объясню.

— Это какая-то ошибка…

Пока майор объяснял матери Вики ситуацию, лейтенант Попугайчик пытался починить игрушку шестилетней девчушке. Та упорно пыталась пристроить трактору большие колеса вперед, а маленькие назад.

— Нет, не так, — поправлял ее лейтенант.

— Так! — спорила девочка и грозно сдвигала еле заметные брови.

— Снежаночка, пусть дядя сделает, — всхлипнула бабушка. — Дядя лучше знает, как надо.

— Нет, я знаю лучше, — упрямилась девочка.

— Вылитая Вика. — Мать Нэтти вновь взялась за пузырек с валокордином. — Упрямица. Вы уверены, что здесь нет никакой ошибки? Совсем не похожа!

Она взяла в руки фотографию, где Нэтти лежала на траве с окровавленными волосами.

— Волос светлый. Нет, не похожа. Совсем чужая. Всегда была чужая. Не понимаю, что я сделала не так?