Эйлет Уолдман: Преступления в детской

— Сегодня вечером директор известного детского сада стала жертвой дорожного происшествия, виновник которого скрылся. Энджи Фонг ведет прямой репортаж с места аварии, — сказал диктор.

Не может быть. Это не Абигайль Хетэвей. Невозможно. В конце концов, в Лос-Анджелесе миллион яслей и детских садов. Я буквально прилипла к телевизору, пока шла рекламная пауза.

Бойкая репортерша с прической, похожей на шлем, стояла перед оцеплением на углу улицы. Позади нее виднелся опрокинутый измятый почтовый ящик. Могу поклясться, что я заметила женскую туфлю, лежащую рядом на тротуаре. Услышав имя Абигайль Хетэвей, я сразу позвала Питера. Он в панике ворвался в спальню.

— Что? Ты в порядке? Это ребенок? — закричал он.

Я молча ткнула пальцем в экран.

— Абигайль Хетэвей, основатель и руководитель элитного дошкольного учреждения «Любящие сердца», погибла в результате дорожного происшествия, виновник которого скрылся. Это произошло сегодня вечером прямо перед входом в здание детского сада. Свидетели сообщают, что на тротуар выехал европейский «седан» последней модели, черного или серого цвета, вдавил жертву в почтовый ящик и скрылся на большой скорости. Подозреваемый пока не обнаружен.

Репортерша повернулась к длинноволосому человеку в бейсбольной куртке. Он стоял рядом с тележкой, набитой пустыми жестянками и бутылками.

— Вы видели аварию? — спросила она.

— Это была не авария, слышь, — сказал он. — Машина выехала из-за угла, очень быстро, вылетела на обочину, врезалась в эту женщину и умчалась. Клянусь, водила метил прямо в нее.

— Скажите, вы видели водителя?

— Не, но машину видел. «Мерседес», серебряный, или черный «бимер». Что-то вроде того. Он метил в нее, Богом клянусь.

Снова показали студию, и ведущий сказал:

— Полиция просит всех, кто владеет любой информацией о происшествии, позвонить по телефону, номер которого вы видите на экране.

Опять началась реклама, и я выключила телевизор. В желудке появилось странное ощущение, как будто меня сейчас стошнит.

— О Господи. Не могу поверить. Мы видели ее сегодня. Сегодня.

На глаза навернулись слезы. Питер сел на кровать и обнял меня. Я заплакала.

— Я знаю, милая, знаю, — прошептал Питер и погладил меня по голове.

— Не понимаю, чего это я плачу, — сказала я, всхлипывая. — Она мне даже не понравилась.

— Я знаю, милая, — повторил Питер.

Я перестала плакать, но начала икать.

— Со мной все в порядке. Правда. Иди работай, — вздохнула я.

— Ты уверена? — спросил Питер.

— Ага. Все хорошо. Я позвоню Стэйси.

Стэйси была моей старой подругой, еще по колледжу, и ее шестилетний сын окончил «Любящие сердца». Питер ушел в кабинет, а я набрала номер.

— Алло? — сонно пробормотала Стэйси.

— Это я. Прости, что разбудила, но… ты уже слышала?

— О чем?

— Кто-то убил Абигайль Хетэвей.

— Что?! — Она окончательно проснулась. — Ты серьезно? Что случилось?

— Я тут лежала, смотрела новости. Кстати, нас не взяли. И тут показали сюжет, ее кто-то сбил, наехал на машине. Я не могла поверить, расплакалась…

— Что значит — вас не взяли? Она вам не дала документы? — спросила Стэйси.

— Нет. Ты меня вообще слушаешь? Она умерла!

— Боже. Невероятно. Это была авария?

— Да. То есть, нет. Она вышла из детского сада на улицу, в нее врезалась какая-то машина и сразу уехала.

— Из детского сада? — ахнула Стэйси. — Из «Любящих сердец»?!

— Да, ее сбили прямо на углу. Машина в нее врезалась и вдавила в почтовый ящик. То есть, я думаю, что все случилось именно так. В любом случае, она мертва.

Мы еще поговорили, обсудили, не мог ли водитель быть пьян. Я рассказала Стэйси о собеседовании и описала разговор злого папочки с мисс Хетэвей.

Внезапно мне кое-что пришло в голову.

— О Боже, Стэйси, — прошептала я. — Может, это он ее убил. Может, он озверел после того, как его дочь не взяли в садик. Может, он вышел из себя.

— Ради Бога, Джулиет. Он ее не убивал. Брюс ЛеКрон — президент киностудии «Парнас». Он работал во «Всемирных Талантах». Он не убийца.

Стэйси работает в одном из самых значительных агентств города, «Всемирные Таланты-Художники», и всех в Голливуде знает.

— Откуда тебе известно, на что он способен? — поинтересовалась я. — Ты же его не видела. Он был в ярости. В дикой ярости.

— Джулиет, — проговорила Стэйси. — О характере Брюса ЛеКрона ходят легенды. Это его нормальное состояние. Ты бы слышала, как он с ассистентами разговаривает.

— И все-таки я думаю, что он слишком подозрительно разозлился. Я считаю, надо позвонить в полицию и рассказать об этом.