Эйлет Уолдман - Преступления в детской

Мы сдали наши мобильные охране — вернут, когда будем уходить, и прошли через металлоискатели. У меня случилась легкая паника, когда я представила себе, что с Руби произошло что-то ужасное, а Питер безуспешно пытается мне дозвониться, но я выбросила это из головы. Выживали ведь родители тысячи лет без сотовых телефонов, и я смогу прожить без своего несколько часов.

Мы с Элом подошли к двери в комнату для посещений и остановились, подняв пропуска к окошку и дожидаясь более или менее терпеливо, пока нас заметит охранница. Несмотря на то, что я несколько раз поймала ее взгляд через защитное стекло, ей потребовалось не меньше пяти минут, чтобы впустить нас. К тому времени, как она соизволила сдвинуть руку на пару дюймов, которые отделяли ее от кнопки, я уже начала, как всегда, закипать.

Тюремные охранники иногда оказываются хуже всего на свете. Мелочные, бюрократичные, жаждущие быть копами, они отрываются, используя любую возможность. Какой человек в здравом уме захочет проводить целый рабочий день, повелевая кучкой жалких, а иногда жестоких неудачников, чье заветное желание — увидеть вас если не мертвым, то хотя бы избитым до полусмерти? Нужно по-настоящему любить власть, чтобы терпеть этот кошмар.

Я могу сосчитать по пальцам одной руки все случаи, когда тюремные охранники обращались со мной хотя бы чуточку уважительно. Они имеют склонность считать адвокатов рангом ниже их клиентов по социальной шкале. Как бы то ни было, с этим ничего не поделаешь. Приходится стискивать зубы и изо всех сил стараться не замечать этих игр. Так что мы с Элом стояли и ждали, пока шарообразная маленькая охранница в слишком тесной униформе пропустит нас в дверь из стекла и стали. Затем мы прошли через вестибюль и подождали у следующей закрытой двери, чтобы попасть в комнату для посещений. На то, чтобы пройти каких-то двадцать футов, у нас ушло почти пятнадцать минут.

Мы удобно устроились за одним из столов, отведенных для общения с адвокатами, и подождали еще — на этот раз, когда к нам приведут Хулио. Посещение клиента включает в себя уйму ожидания.

Хулио привели в комнату через укрепленные двери как раз в тот момент, когда я испугалась, что мне придется выйти в туалет и снова повторить всю эту ерунду со входом. Один из охранников указал ему в нашу сторону, и Хулио медленно направился к нам.

Он симпатичный парнишка — невысокий, смуглый, с явно индейскими чертами лица. Волосы он носил длинные и зачесывал их набок так, что они падали на правый глаз, как занавеска. Лицо широкое и угловатое, с острыми скулами и почти крючковатым носом. Он выглядел, как статуя майя — величественный и немного устрашающий. На нем были отглаженные джинсы с острыми стрелками точно посередине штанин, голубая рубашка и белые, как снег, «найки» — тюремная униформа, но с налетом шика. Он грациозно сел и протянул маленькую сильную руку с ухоженными ногтями.

— Эл, — сказал Хулио, пожимая ему руку.

— Хулио. Рад тебя видеть, — ответил Эл.

— Сударыня, — он протянул руку мне.

— Джулиет Эпплбаум, — представилась я. У него оказалась удивительно мягкая ладонь, особенно по сравнению с твердостью пожатия.

— Что я могу сделать для вас сегодня? — спросил Хулио. Я уловила очень слабые следы мексиканского акцента.

— Я надеялась, что ты сможешь помочь мне с делом, которое я расследую, — сказала я.

Эл посмотрел на меня, подняв брови. Думаю, раньше я так прямо не выражалась. В любом случае, нет смысла скрывать правду. Я занимаюсь расследованием убийства Абигайль Хетэвей, пусть неофициально.

— Эл объяснил вам мои условия? — мягко спросил Хулио.

— Сто долларов в час, платить твоей матери.

— Да. Обычно я требую какое-нибудь доказательство предоплаты, но если Эл за вас ручается, я разрешу заплатить после разговора.

— Я могу за нее поручиться, — сказал Эл.

— Отлично, — ответил Хулио.

— Ладно, вот в чем дело, — начала я.

Мне понадобилось примерно пятнадцать минут, чтобы рассказать Хулио всю историю: смерть Абигайль Хетэвей, интрижка ее мужа и компьютерный клуб любителей групповухи. Он внимательно слушал и все время смотрел мне в глаза. Сначала меня смущало то, что он так упорно на меня пялится, но потом я привыкла. Никогда не встречала человека, который сидел бы так же неподвижно и тихо, как Хулио. Он только время от времени кивал, когда я что-то говорила, или недоуменно поднимал бровь, без слов требуя больше информации. В остальном он выглядел, словно каменный. В конце концов, когда я закончила, он заговорил.