Марджери Аллингхэм - Работа для гробовщика

— Да, знаю, у тебя нет причин жаловаться на жизнь, — она похлопала его по плечу, уважительно и внимательно к нему присматриваясь.

Сидели они в типичной старомодной кухне в цокольном этаже, с каменным полом, множеством труб и удивительных закоулков. Не слишком веселое это место оживляли не меньше сотни театральных фотографий разных эпох, занимавших половину стен, и яркие лоскутные половики.

— Кларри, — продолжала хозяйка все с тем же деланным весельем, — ты, вероятно, не знаком с моим племянником Альбертом. Он из Бари, представитель процветающей части нашего семейства. Юрист, что может нам сейчас пригодиться. Его мать написала мне, что он мог бы помочь, и я послала ей телеграмму. Тебе я не говорила, — боялась, что ничего из этого не выйдет.

Лгала она вполне прилично для старой, опытной актрисы, а смех звучал свежо и молодо, доказывая, что сердце её ничуть не постарело.

Кэмпион от всей души её расцеловал.

— Я так рад вас видеть, тетушка, — сказал он, и она покраснела, как девочка.

Мужчина в пуловере цвета сливы как раз ел бутерброд с сыром и маринованным луком, уперев ноги в носках на поперечину кресла. Теперь он встал и перегнулся через стол.

— Рад с вами познакомиться, — буркнул мужчина, протягивая старательно наманикюренные пальцы. Ногти его, как и блеск золота в ухмылке, и густые светлые волосы, заметно отступившие со лба, но тщательно уложенные волнами, были обманчивы — несмотря на холеный вид его изрытое глубокими морщинами лицо было симпатичным и в нем заметен был здравый рассудок. В треугольном вырезе пуловера виднелась рубашка в розово-коричневую полосу, с темными пятнами в тех местах, где запонки для воротника протерли дыры.

— Меня зовут Грейс, — деловым тоном сообщил он. — Кларенс Грейс. Не думаю, что вы обо мне слышали. Когда-то я один сезон играл в Бари.

— Но это был Бари в Ланкашире, мой милый, — торопливо перебила его Рени. — А мы говорим о Бари Сент Эдмунд, правда, Альберт?

— Да, тетя, конечно, — Кэмпион старался, чтобы в голосе его звучали сожаление и извинение вместе. — Там у нас очень спокойно.

— Во всяком случае, закон там чтут не меньше, чем где бы то ни было. Садись, мой милый, — энергично принялась она за гостя. — Наверняка ты голоден. Сейчас я что-нибудь приготовлю. Я вечно опаздываю. Странно, но у меня всегда такое впечатление, что я чего-то не доделала. Миссис Лоу!

На последние слова, прозвучавшие довольно громко, ответа не последовало и Кэмпион стал уверять, что не голоден.

Рени снова хлопнула его по плечу, словно пытаясь приободрить.

— Садись и выпей с Кларри портера, а я тем временем займусь твоим устройством. Миссис Лоу! Скоро соберутся остальные жильцы, и прежде всего капитан. Он сегодня, кажется, обедает в городе со своей старой пассией. И сразу отправится к себе в комнату. Если услышишь, как хлопнули входные двери, это наверняка будет он. Потом вы оба поможете мне разносить подносы. Миссис Лоу!

Кларри спустил ноги на пол.

— Сейчас я приведу её. А что с малышкой? В такую пору ей пора быть дома.

— Клития? — Рени взглянула на часы. — Четверть двенадцатого. Что-то она запаздывает. Будь она моей дочкой, я волновалась бы, но если честно, я не люблю невинности, а ты, Альберт? Человек никогда не чувствует с ней себя в безопасности. А ты, Кларри, сиди тихо, и никаких сплетен, пожалуйста.

Мужчина остановился, взявшись за ручку двери.

— Если бы, моя милая, я и собрался что-то рассказать этой коробке с нюхательной солью, то во всяком случае не о её племяннице, — весело заявил он, но тут лицо его вдруг искривилось в отвратительной гримасе, и на долю секунды стал виден неприятный блеск в его больших, неопределенного цвета глазах.

Рени ждала, пока он закроет двери.

— Всему виною нервы, но наверняка он вскоре получит ангажемент, — сказала она так, словно Кэмпион в чем-то сомневался. — В провинции видали и куда худших актеров, чем Кларри, слово даю. — И тут же, на одном дыхании, но удивительно сменив тон голоса, добавила: — Скажите, мистер Кэмпион, а то другое тело тоже выкопают?

Он дружелюбно улыбнулся.

— Не беспокойтесь, это же не ваша могила! Но, честно говоря, не знаю.

В тот момент Рени казалась совсем старой и хрупкой. Под слоем пудры на скулах и носу можно было разглядеть сетку красных жилок.

— Очень уж мне все это не нравится, — тихо промолвила она. — Боюсь отравы. Вы знаете, продукты я теперь держу запертыми на ключ. Стараюсь не спускать с них глаз, пока все не съедят. Портер можете пить спокойно. Моя старая служанка его только что принесла, и мы вместе с Кларри открыли бутылку.