Валерий Тимофеев - Роман О Придурках

Леха кивает утвердительно.

— Да, — грустнеет Лаборант.

Голова тяжело падает, выбивая острым подбородком очередную не зарастающую яму на груди.

— Выпить бы, — и не поймешь, просит или мечтает.

— Выпить — это можно, — подзуживает Леха, а в его из-вращенном жестоким капитализмом мозгу уже давно со-зрел план. Вот даже плоды его в тарелке лежат, чистые, налитые, золотистой кожицей поблескивают. И в душе самба на все лады гармонью разливается. Клиент доведен до нужной кондиции, и, похоже, всерьез готов к потроше-нию вместе со своими проспиртованными потрохами.

Глазенки Лаборанта радостно забегали. Но Леха пома-нил и оттолкнул. Вместо пузыря показал хрустящий пол-тинник. Тоже хорошо, даже два купить можно. Но потом, не сейчас, а душа, обнадеженная посулом, уже вспыхнула и ее требуется немедленно, в сей же секунд залить, ина-че…

— М-м-м, — застонал Лаборант.

— Сбегать, что ли?

— Не тяни! Изверг!

Леха неспешно встает, уходит. Слышно, как хлопает входная дверь. Пошел отсчет на секунды. Это не Леха, это Лаборант мучительно проходит по коридору, к лифту, ждет его, спускается до первого этажа, и метр за шагом повторяет весь многажды исхоженный маршрут. Вот снова хлопает дверь, входит в соседний подъезд. Но… стоп, по-чему дверь так явно хлопает, а шаги рядом, около стола. Глаз приоткрывается, рядом стоит Леха.

— Уже принес? — спрашивает, но внутри нет радостного трепета, нет ощущения близости наполненного стакана и приятной тяжести в ладони.

— Ты извини, друг, нет, — Леха сконфузился, показывая, как он огорчен.

— Чего нет? Водяры нет? — Лаборант начинает сползать со стула. За всю свою непомерно тягучую жизнь он не помнит такой ужасной трагедии.

— Я забыл, какая у нее квартира.

— У кого?

— Ну, у тети Маши, которая продает.

— Двухкомнатная.

— По мне хоть пятикомнатная. Я номера квартиры не помню!

Начинается самое тугое. Квартиру Лаборант знает, с за-крытыми глазами покажет, поднимаешься на этаж, слева раздолбанная дверь с прищепкой вместо кнопки звонка. А вот номер… Никогда не запоминал. И этаж. Какой же у нее этаж?

Путанные объяснения еще больше запутывают вконец перепутанного Леху, который даже на мгновенно поту-певшей роже изобразил полное идиотское непонимание таких простых объяснялок, типа: "ну, эта, поднимаешься наверх, там на стене Косой слово, ну, матерное, про член, гвоздем, одна буква недописана, не успел, сосед вышел к мусоропроводу, это ее этаж".

— Может, сам сходишь? — наивно предлагает он и сует в карман Лаборанта смятую бумажку.

В таких делах дважды просить бесполезно, и одного раза за глаза, особенно когда в карман уже положено то, что положено. Эквивалентно литру самопала, практически на одного, можно даже на месте, у дверей тети Маши по-лечиться, никто не спросит, никто не осудит.

Лаборант вернулся быстро, растерянный и злой. Перед Лехой злость свою засунул в… и стоял, растерянно рас-сматривая мятый листок отрывного календаря.

— Ты… это… я думал деньги… протягиваю… а она… это… вали, говорит, отсюда.

— О, ё моё! — всплеснул длинными граблями Студент. — Я ж тебе не ту бумажку всучил! Ладно, давай, я сам сбегаю. Какая квартира, посмотрел?

Ну, конечно! Посмотрел. Жди да радуйся! Только на номера квартир ему смотреть было, только о завтрашнем думать! Боже, как горит душа. Теперь уже всерьез. Из ушей дым, из глаз искры.

— М-м-м, — застонал, падая на колени. — Я сейчас кон-чусь.

— Прямо здесь?

— Нет! Отползу к стенке! — срывается на истошный хрип, все, что осталось по силам.

— Так что, пить не будешь?

— Ты сходишь или нет? — зарычал, вставая на четверень-ки и снизу, с грязного пола, сверкнул блестючими глазами.

"Зверь! — восторженно смотрел на чудище Леха. — Я пробудил в нем зверя. Это мастер-класс. Прокачать такого спеца за… — глянул на часы, чтобы зафиксировать время, отчет любит точные цифры. — А мне говорили — хоть год его паси, но сделай! Год! Да я любого за одну трудовым кодексом установленную смену наизнанку! Давай! Серия номер два. Укрощение!"

Бережно склонился над пускающим струйки слюны Ла-борантом, помог подняться.

— Сходить, говоришь? — в ответ слезливые глаза и мел-кое кивание с промаргиванием. — А чего ходить? — успоко-ил друга. — У меня еще одна со вчерашнего дня осталась. Налить?

НАЧАЛО ПЫТКИ

С этой секунды весь разговор полагалось фиксировать в режиме аудио и видео непрерывного контроля. Во-первых для того, чтобы центр обработал и книгу выпустил, в каче-стве учебника для всех других секретных агентов, которые будут восторгаться подвигом старшего коллеги и смело и беззаветно идти по им проторенной дороге. Во-вторых, в качестве алиби. Мол, никакого насилия не было, чисто добровольное признание, которое должно зачесться при назначении наказания, это если застукают, и премирова-ния, если сухим из воды.