Сергей Громов - Записки 'важняка'

Казалось, я должен был радоваться, а я ждал от него подвоха и не ошибся.

Подтверждая все написанное, Артур Сабонис подчеркнул, что на преступление его подтолкнуло открытое им психическое заболевание, мудрено названное им "квинтэссенцией души" и "автоматизмом мышления". Сабонис не поленился подробно изложить и симптомы своего заболевания, что, по его мнению, должно было привести к назначению по его делу судебно-психиатрической экспертизы.

С таким ходатайством немедленно выступил и адвокат обвиняемого. Мне пришлось это ходатайство удовлетворить.

В Институте им. Сербского Сабонис пробыл почти два месяца и, к великому своему огорчению, был признан психически здоровым и ответственным за свои действия. Сабонис после ознакомления с актом экспертизы от дачи дальнейших показаний отказался. Он не стал знакомиться и с материалами предварительного следствия, чем серьезно огорчил своего адвоката. Тот, судя по всему, хотел подсказать своему подзащитному линию поведения, но Сабонис от встречи с ним отказался.

В судебных заседаниях военного трибунала Ленинградского военного округа подсудимый Артур Сабонис юродствовал, неоднократно менял показания, отказывался отвечать на задававшиеся ему вопросы.

Все это закончилось тем, что суд признал его виновным в совершенных преступлениях и приговорил к высшей мере наказания - расстрелу.

Этот приговор приведен в исполнение.

Сувенир

Как многие другие следователи, посвятившие себя расследованию тяжких преступлений, таких, как бандитизм, убийства, грабежи, взяточничество, хищения в крупных размерах государственного и общественного имущества, я не смог избежать весьма распространенного среди нас заболевания - язвы. И, по совету знающих людей, отправился в санаторий западночешского курорта Карловы Вары.

Там меня однажды и навестил один мой знакомый - Франтишек Зих, прокурор города Пльзень. Он попросил, чтобы я в Пльзене прочел небольшую лекцию о структуре и деятельности нашей прокуратуры. Я согласился.

В назначенный день за мной прибыла "шкода", и я отправился.

На встречу со мной Франтишек Зих собрал всех своих подчиненных в Пльзене и прилегающих районах, а также пригласил оперативно-следственных работников из местной милиции.

Слушали меня с подчеркнутым вниманием. Задавали вопросы, потом пригласили посидеть с ними за дружеским столом с обязательными шпикачками и свежим пивом, только что доставленным прямо с Пльзеньского завода.

Когда я засобирался в обратный путь, Зих вдруг стал рассказывать, что пару лет тому назад в Пльзене побывал прокурор СССР Роман Андреевич Руденко.

Все они, конечно, слышали, что на Нюрнбергском процессе Руденко был от нашей страны государственным обвинителем.

Затем Зих протянул мне какой-то сверток, в котором оказалась плоская коробка с сувенирной фарфоровой тарелочкой, с изображением центральной площади города Пльзень.

Этот сувенир Зих попросил меня вручить Руденко в знак доброй памяти о нем. В этой просьбе я ничего предосудительного не усмотрел и заверил, что поручение выполню.

В Москве я позвонил в приемную Руденко и через порученца попросил, чтобы Роман Андреевич принял меня на несколько минут по личному вопросу.

Во второй половине дня порученец известил, что Роман Андреевич меня ждет.

Как только я оказался в кабинете Генерального прокурора, сразу же выложил перед ним сувенир из Чехословакии и поспешил изложить все обстоятельства его появления у меня. К своему удивлению, неожиданно уловил во взгляде Руденко определенное недовольство. Однако Руденко терпеливо все выслушал и, не притрагиваясь к свертку, промолвил:

- Говорите, что это сувенир? А сколько он стоит?

- Честно сказать, я не знаю, - ответил я. - Думаю, что недорого.

Мои слова, по-видимому, удовлетворили Руденко. Он больше ни о чем не спросил. И я с молчаливого его согласия вышел из кабинета в полной уверенности, то моя миссия закончена.

Но только я вошел в свой кабинет, как раздался протяжный телефонный звонок и радостный голос порученца известил:

- Сергей Михайлович, Руденко опять просит вас к нему зайти.

На этот раз Роман Андреевич меня встретил с каким-то настороженным интересом.

- Что этот прокурор хотел, чтобы я сделал за его подарок? Вы об этом не обмолвились ни словом.

Подобная постановка вопроса меня крайне озадачила. Было похоже, что Руденко заподозрил меня в желании утаить от него истинную подоплеку сделанного подарка.