Рут Ренделл - Древо скорбных рук

Теренс увидел в ее глазах алчную радость, что ей удалось найти спутника и носильщика на ближайшие двадцать часов. Впрочем, Джейн могла как-то отвлечь его от навязчивых страхов насчет Голдшмидтов и тем принести пользу. А по прибытии в Сингапур… Чем черт не шутит?

— Билл не выберется из Пенанга до апреля… — произнесла она не без подтекста. — Но он наймет айю, чтобы избавить от всей этой мороки и дать мне возможность вздохнуть свободно.

Теренс смутно представлял, кто такая «айя» — вероятно, нянька-туземка для присмотра за детьми, но сразу понял, что имеет шансы продолжить общение с их матерью после тягостного полета, чем вознаградит себя за хлопоты. Судьба явно будет благосклонна к нему, стоит только сейчас в полете проявить необходимую выдержку.

Старшее дитя, одетое в комбинезон из грубой хлопчатобумажной ткани и стриженное «под ежик», существо на вид бесполое, хотя и откликающееся на имя Миранда, вскарабкалось ему на колени и принялось забавляться «молнией» его сумки. Теренсу очень захотелось, чтобы айя из Сингапура волшебным способом перенеслась сюда, приземлилась на взлетной полосе, появилась в аэропорту и избавила его прямо сейчас от чрезмерно назойливой крошки.

Он нес три сумки и еще толкал ту, что была на колесиках. Нейлоновая сумка болталась на его левом запястье. Джейн несла малыша и еще две сумки, а Миранда цеплялась за подол ее жакета и хныкала. У столов для приемки багажа не крутились, как он боялся, полицейские, что оказалось для Теренса приятной неожиданностью.

Отправив чемоданы на движущуюся ленту транспортера, он испытал временное облегчение, которое тут же сменилось страхом перед просмотром ручной клади. Здесь и сейчас решалась его судьба.

Он уже подумал, что его пронесло, когда один из служащих попросил раскрыть сумку, а затем добавил вполне спокойно, что требуется расстегнуть «молнию» до конца, так что половина содержимого сумки вывалилась наружу.

Теренс остолбенел, но никто вокруг не произнес ни слова. Служащие вертели в руках пачки банкнот с таким же равнодушием, как до этого копались в горе памперсов и прокладок Джейн. Он увидел, что Джейн оглянулась и смотрит на деньги, но также держит рот на замке.

Они проследовали в магазин беспошлинной торговли, где Джейн приобрела флакон духов, а Теренс не купил ничего. Пройдет час, и ему уже не понадобится даже виски, вкус которого он вообще не любил.

Они заказали кофе, а Миранде — пакет хрустящего картофеля. Сидя за столиком, они обсуждали предстоящую кормежку в самолете, когда громогласно объявили о начале посадки на рейс Бахрейн — Сингапур — Сидней. Это было лишь первое предупреждение, и времени оставалось еще уйма.

Джейн сказала, что ей лучше сейчас навестить туалет или комнату матери и ребенка, чтобы сменить памперсы малышу. Другой шанс может представиться не скоро. Каждый знает, что в таких полетах возле дверей туалетов образуются длинные очереди.

Теренс думал, что она возьмет Миранду с собой, но просчитался, и едва мать скрылась из виду, девочка неуклюжим взмахом руки опрокинула почти полную чашку кофе. Кофе потек на нейлоновую сумку Теренса. Он поспешил расстегнуть сумку, куда кофе стал просачиваться.

Испугавшись содеянного и полная раскаяния, плачущая Миранда кинулась к Теренсу и повисла у него на шее.

Пассажиры пришли в движение, направляясь на посадку, по пути с любопытством глядя на мужчину, плачущего ребенка и стол, залитый кофе.

Теренс тоже решил поторопиться. Пусть она катится к черту, эта Джейн, с ее детьми, пакетами, сумками и айей. Он попытался встать, хотя ему мешала Миранда, но когда с трудом освободился от ее цепких рук, то был вознагражден зрелищем инспектора Лэтхема.

Узнавание было взаимным и мгновенным.

Теренс тут же ощутил слабость в ногах и близость к обмороку, как при том давнем визите Лэтхема в дом на Спринг-клоуз. Лэтхем занимал столик поблизости, всего в трех-четырех ярдах. Он встал, аккуратно вернул стульчик на прежнее место и двинулся к Теренсу, плавно, как в замедленной съемке. Вглядевшись в Миранду попристальней, он спросил:

— Джейсон Стратфорд, я так полагаю?

Слова эти, вполне внятно сказанные, были услышаны Теренсом, но воспринимались им не более как разрозненные звуки, как фраза на незнакомом иностранном языке. Его нервы не выдержали разом, и каждый лопнул, словно чересчур натянутая струна, и бессильно повис. Теренс издал нечленораздельный вопль. Он отбросил от себя Миранду, схватил свою расстегнутую сумку и побежал. Сумка на ходу все сильнее раскрывалась, и в беспорядке выпадало ее содержимое — бритва, газета, майка, зубная паста и много, очень много денег — сто тридцать две тысячи фунтов.