Наталья Александрова - Кладбище бывших жен

Голос его при этом изменился, стал выше, в нем зазвучали какие-то визгливые, истеричные нотки. Доктор бурно жестикулировал, волосы его еще больше растрепались, глаза горели.

Тем не менее зрители в студии дружно захлопали, и камера показала их радостные лица.

– Вы спросили, кто эта женщина, которая пришла сегодня со мной в студию… – продолжил доктор Ростоцкий, справившись с волнением и понизив голос до прежнего приятного тембра. – Это одна из моих пациенток. – Он оглядел студию и продолжил мягким, доверительным голосом: – Я не хочу называть ее имя по вполне понятным этическим соображениям, чтобы оградить от нежелательного и назойливого интереса. Всего два месяца назад она не могла бы не только прийти на телевидение – она вообще не могла встать с кровати! У нее был рак на последней, четвертой, стадии, и эти безграмотные эскулапы, критикующие мой метод во многих печатных изданиях, давали ей от силы две недели жизни! И что же? – Врач повернулся к своей спутнице. – Вы видите, прошло два месяца – и она не только жива! Она практически здорова! Анализы и обследования, которые мы закончили только накануне, показали, что все злокачественные новообразования в ее организме исчезли без следа! Встаньте! – повелительно проговорил Ростоцкий, обращаясь к женщине, и она послушно поднялась на ноги. Правда, лицо ее при этом было безжизненным и пустым, как у манекена.

– А можем мы с ней поговорить? – спросила ведущая. – Можем задать ей несколько вопросов?

– К сожалению, мы еще совсем недавно закончили интенсивный курс лечения, – ответил за пациентку Ростоцкий. – Она пока еще не совсем оправилась и не в том состоянии, чтобы отвечать на вопросы. Кроме того, она принимает курс успокоительных средств, так что пока не может поддерживать активный разговор. Но это – дело времени. Сейчас она отправляется на известный курорт, чтобы полностью восстановить свои силы, и вот когда она вернется оттуда – уверяю вас, она ответит на любые ваши вопросы!

– Да что же это такое? – проговорил Маркиз изумленно. – Я просто не верю своим глазам!

– В чем дело? – осведомилась Лола. – С каких это пор тебя интересует медицина и здравоохранение? Или ты почувствовал первые признаки приближающейся старости?

– Типун тебе на язык! – отмахнулся Леня. – Дело не в медицине, дело в этой женщине!

– Вот как?! – Лола подбоченилась. – Эта малахольная особа произвела на тебя неизгладимое впечатление? Я всегда знала, что ты жуткий бабник, но ты превзошел самого себя! Ты уже на больных кидаешься! – И Лола огляделась в поисках чего-нибудь тяжелого, чтобы запустить в Ленину голову.

Если бы Маркиз не был так поражен увиденным на экране, он понял бы, что Лола скандалит просто так, по привычке, что в ее словах и поведении, выражаясь современным языком, нет драйва или, если по-цирковому, то у Лолки начисто отсутствует кураж. В таком случае Леня бы забеспокоился, потому что знал: если Лолка не вкладывает в скандал душу, то либо она заболела, либо у нее голова занята какими-то важными проблемами. Причем проблемы эти далеки от испорченной прически или от крошечного прыщика, вскочившего на подбородке, все гораздо серьезнее. И ему, Лене, необходимо вмешаться, поскольку эта своенравная Лолка может наломать дров, а помощи ни за что из гордости не попросит.

Но сейчас Леня отвлекся на происходившее на экране, поэтому не обратил внимания на Лолин тон.

– Лолка, прекрати! – воззвал он. – Что ты ерунду несешь? Здесь действительно какая-то странная история! Эта женщина никак не может быть исцеленной больной, потому что совсем недавно я видел ее в поезде «Зауральск – Петербург». Правда, она была такая же заторможенная, как сейчас, и ее сопровождали двое явно криминальных мордоворотов, но уж на тяжелобольную она никак не была похожа и передвигалась вполне самостоятельно… даже попыталась ночью сбежать от своих сопровождающих!

– Ну, по-моему, ты просто начитался боевиков! – проговорила Лола недоверчиво, однако немного смягчилась и повернулась к телевизору, пробормотав: – Где же я слышала эту фамилию?

Тем временем доктор Ростоцкий продолжал своим приятным, убедительным голосом:

– По-моему, совершенно очевидно, что человеческая жизнь – это самая основная ценность, и моей замечательной методике, которая спасла и спасает столько жизней, надо не препятствовать, а помогать всеми силами! Моя клиника существует на самоокупаемости, но дальнейшее усовершенствование методики лечения, дальнейшие научные исследования требуют больших вложений. Есть люди, энтузиасты, которые сочувствуют моим идеям. Они организовали благотворительный фонд для поддержки моих исследований. Если кто-то из тех, кто сейчас смотрит эту программу, переведет деньги на счет этого фонда – он сделает доброе дело, поможет моим исследованиям, а значит, в конечном счете спасет человеческие жизни. И пусть пожертвование будет небольшим: на весах вечности самое маленькое пожертвование на такое благое дело может весить очень и очень много!