Анатолий Безуглов - Конец Хитрова рынка

— Да, старик устал от непорядков на земле, — кивал головой гример. — Ему нужны помощники, а то он может все перепутать, ведь его просят миллионы людей, и все о разном. Мой сосед, например, купец Блатин уговаривает всевышнего покончить с большевиками. Так и молится: «Уничтожь, господи, большевиков, порождение сатаны. А если не можешь этого, господи, то помоги мне бежать за границу».

— Заграница его не спасет, — смеялся Виктор. — Мировая революция и до заграницы дотянется. Скоро рабочий класс везде подымется.

В то, что мировая революция — дело ближайших месяцев, а может быть, и дней, верили многие. И когда приходилось особенно трудно, обычно кто-нибудь говорил: «Недолго мучиться. Вот грянет мировая…»

Я хорошо помню митинги на заводах, фабриках и на улицах, когда телеграф принес весть о революции в Германии. Это сообщение было воспринято как начало долгожданной мировой революции. Люди обнимали друг друга, поздравляли, некоторые плакали от радости…

Жить у меня Тузик наотрез отказался, но заходил часто. Иногда забегал на несколько минут, а порой оставался и на два-три дня. Соседи относились к нему настороженно. Жена доктора, толстая неряшливая женщина с выпученными глазами, демонстративно закрывала на висячий замок свой шкафчик на кухне и просила мужа: «Бобочка, ты посиди здесь на всякий случай, пока этот босяк не уйдет…»

Меня это раздражало, но сам «босяк» не обращал на эти меры предосторожности никакого внимания и, хитро мне подмигивая, спрашивал: «Опять эта корова всю ночь ложки пересчитывала?» Впервые Груздь увидел его у меня вскоре после выздоровления.

— Здорово, шкет!

— Здорово, матрос! — в тон ему ответил беспризорник.

— Шустрый! — поразился Груздь и поинтересовался: — Ты откуда такой?

— С Хитровки.

— Житель вольного города Хивы? Ясно. А кличут как?

— Тузиком.

— Гм, какая-то кличка собачья. У нас на корабле кобель Тузик был. Выдумает же буржуазия такое: Тузиком человека прозвать. Ты же крещеный?

— Все может быть, — согласился Тузик.

— Ну, родители-то как нарекли?

— Тимофеем.

— Тимоша, значит? Вот это другой коленкор. Ой, Тимоша-Тимофей, хочешь жни, а хочешь сей! Ну, Тимофей Иванович, на голове стоять умеешь?

Груздь снял пояс с двумя маузерами и, покряхтывая, стал на голову. Лицо его налилось краской, с подошв сапожищ на пол посыпались комки земли.

— Силен, бродяга! — с уважением сказал Тузик. — А на одной руке стойку сделать можешь?

— Запросто.

Груздь сделал стойку на одной руке.

— А колесом перекувыркнуться сможешь?

Груздь сделал колесо.

— Силен, — снова сказал Тузик и с этого момента проникся к Груздю уважением, которое уже ничто не могло поколебать.

Когда Груздь доставал кисет, Тузик тотчас же чиркал зажигалкой. Когда Груздю что-нибудь было нужно, Тузик сломя голову кидался выполнять его поручение.

Оказалось, что у этого смешливого, независимого беспризорника душа романтика, жадная до всего необычного и красивого. Тузик мог часами слушать рассказы Груздя про далекие тропические страны, где курчавые черные люди ходят почти совсем голыми по раскаленному золотому песку и грузят на большие пароходы ящики с кофе и бананами, про раскидистые пальмы, колючие кактусы и экзотические деревья со звучным названием баобаб. На вопросы Тузик был неистощим.

— А там революция тоже будет?

— Сам посуди, — обстоятельно объяснял Груздь, — пролетариат там есть? Есть. Мировая буржуазия есть? Есть. Эксплуатация есть? Есть. Материализм есть? Есть. Тогда об чем речь? А революция в России для них арифметический плюс, потому что вроде примера. Увидят, как мы распрекрасно живем без буржуев, и сами так же распрекрасно жить захотят…

— Ну уж распрекрасно, — говорил Тузик, — жрать-то нечего.

— Тебе бы все жрать… А ты рассуждай диалектически: почему нечего жрать? Потому что разруха. Вот покончим с буржуазией и с ее прихвостнями — всякими спекулянтами и бандитами и возьмемся за ликвидацию разрухи. Уяснил?

Авторитет учителя был непререкаем. Только раз в душу Тузика закралось сомнение, когда Груздь заявил, что после мировой революции ни одного сыпнотифозного не останется: ни в Англии, ни в Бразилии, ни в России.

— В Англии может быть, а в России навряд.

— Это почему?

— А потому что сыпняк от вшей, — со знанием дела объяснил Тузик.

— Вот их и не будет!

Тузик подмигнул мне и неудержимо расхохотался.

— Загибай! — А когда Груздь разгорячился, примиряюще сказал: — Я же не говорю, что их миллионы будут, но тысячи полторы останется…