Анатолий Безуглов - Конец Хитрова рынка

— Знаете, — сказал Кобылинский, — на некоторых революционеров заграничный воздух действует благотворно…

Когда я заговорил о Екатеринбурге, он сказал:

— А почему обязательно Екатеринбург? По тем или иным причинам поезд с государем и государыней может направиться в другой город, с более здоровым климатом, ну, скажем, в Уфу… Правда, пока там тоже большевики, но в наше время нет ничего незыблемого. На днях в Челябинске состоялось совещание делегатов чехословацкого корпуса с представителями англо-французского командования и центрального штаба сибирских боевых дружин… Николай Александрович уже дал согласие на отъезд. С ним поедут Александра Федоровна, Мария Николаевна, Долгорукова и доктор Боткин. Наследник пока останется здесь.

— Но какие гарантии того, что… произойдет ошибка в маршруте?

— Мое честное слово…

— И слово большевистского комиссара Яковлева?

— Да, Яковлева, но не большевистского комиссара, а офицера и дворянина, — твердо сказал Кобылинский.

Сегодня в 4 часа утра к губернаторскому дому подали кошевы [17] Кошева — подвода (местное название). и крытый тарантас для Александры Федоровны и Марии Николаевны. Улица заполнилась конными красногвардейцами.

Было холодно, и во дворе разожгли костры. Государь, стоя на крыльце, зябко потирал руки. Он был в легкой шинели без погон и в фуражке. К нему подошел Яковлев, поднося ладонь к папахе, спросил:

— Что вы берете с собой теплого?

Когда государь сказал, что ничего, Яковлев распорядился положить в кошеву шубу и плащ.

— Иначе можно простудиться, Николай Александрович, — сказал он, — дорога долгая…

Потом Яковлев поинтересовался, как «маленький» провел ночь (Алексей Николаевич болен). Так же предупредителен он был с Александрой Федоровной и Марией Николаевной. В путь тронулись в шесть часов утра. Впереди — сорок верховых с пулеметами, а за ними в окружении всадников цепочка подвод. На первой — Николай Александрович с Яковлевым, затем тарантас с Александрой Федоровной и Марией Николаевной, кошевы с приближенными, с вещами и опять красногвардейцы на лошадях. Николай Александрович широко перекрестил сгрудившихся у ворот великих княжон. Анастасия Николаевна заплакала…

Когда конный поезд скрылся из виду, к нам подошел Гаман. Не приветствуя Кобылинского, он сказал:

— Пятьдесят офицеров вполне бы справились со всей этой сволочью!

— Возможно, прапорщик, — согласился Кобылинский. — Но еще более вероятно, что при первых же выстрелах Николай Александрович был бы убит охраной.

Кобылинский получил от Яковлева телеграмму: «Едем благополучно. Христос с вами. Как здоровье маленького?»

Как обычно, зашел Кобылинский. По его расчетам, семья должна была уже быть в Уфе. Он ждал телеграмму от своего человека. И телеграмма пришла… Ее принес вестовой. Всего три слова: «Прибыли Екатеринбург Крючкин…»

Наконец мы в Екатеринбурге. Царская семья находится в особняке Ипатьева, который окружен двойным забором

и называется большевиками «домом особого назначения». Охрану несут рабочие с фабрики братьев Злоказовых. Днями должен прибыть Думанский. Ожидают приезда высланных из Вятки великих князей Сергея Михайловича, Игоря Константиновича, Ивана Константиновича и князя Палея. Беседовали с нашими людьми. Все обстоит лучше, чем ожидали. Многие из слушателей Академии генерального штаба не считают нужным скрывать своих монархических убеждений, некоторые из них уже предлагали Кривошеину свои услуги. Гаман, как обычно, полон идеями, деятелен и горяч. О недалеком прошлом предпочитает не вспоминать.

— Поверьте мне, — сказал он после вечера, проведенного в одном из офицерских кружков, — перевод в Екатеринбург государя — перст божий. Триста лет назад в Ипатьевском монастыре первый Романов согласился принять русскую корону, а теперь утерянная корона велением небесного промысла будет возвращена его потомку в ипатьевском доме. Ипатьевский монастырь и ипатьевский дом — такое совпадение не может быть случайностью…

На груди Гаман вытатуировал себе корону, а под ней цифру 1918. Да поможет нам бог!

«С божьей помощью и с Вашим хладнокровием надеемся достичь нашей цели, не рискуя ничем. Необходимо расклеить одно из Ваших окон, чтобы Вы могли его открыть. Я прошу точно указать мне окно. В случае, если маленький царевич не может идти, дело сильно осложнится, но мы и это взвесили, и я не считаю это непреодолимым препятствием. Напишите точно, нужны ли два человека, чтобы его нести, и не возьмет ли это на себя кто-нибудь из вас. Нельзя ли было бы на 1 или 2 часа на это время усыпить «маленького» каким-нибудь наркотиком? Пусть решит это доктор, только надо вам точно предвидеть время. Мы доставим все нужное. Будьте спокойны. Мы не предпримем ничего, не будучи совершенно уверены в удаче заранее. Даем Вам в этом торжественное обещание перед лицом бога, истории, перед собственной совестью».