Ирина Глебова - Загадочный перстень

— Значит, не только я, но и Варенька от этого вурдалака пострадала? А ему мало — убить хотел!

— Да. О том, что вы рядом и уже знаете о нём — не догадывался. А вот если бы девушка вспомнила, да сказала… Как бы он объяснил свою мнимую смерть? Кого похоронили под его именем?

Коринцев пожал плечами.

— Это был его брат.

— Тот, который якобы сгорел при пожаре имения?

— Вы и это знаете? Преклоняюсь… Думаю, он какое-то время, недели две-три где-то прятал брата, снимал для него квартиру в каком-то захолустье Севастополя. И держал того в полубессознательном состоянии. Он-то знал, как это делать, какие лекарства давать или колоть. К тому же Загрельский курил анашу и не скрывал этого, мог и брата обкуривать. Скорее всего, уже тогда задумав подмену, прооперировал брату пальцы.

— Наши догадки совпадают… — Петрусенко щёлкнул пальцами. — Кстати, отчего у него искривлены пальцы, не знаете, случайно?

— Знаю, — хмуро сказал Коринцев. — Он сам когда-то мне рассказал. Переусердствовал, натаскивая охотничьих собак, слишком сильно хлыстом орудовал. Вот одна и вцепилась. Разжали зверю зубы, только застрелив… Жаль, что не в глотку — от скольких бы бед людей избавила!

Выдержав паузу, Петрусенко спросил, словно о само собой разумеющемся:

— Итак, я записываю ваше признание, Александр Игнатьевич?

— Записывайте, — кивнул тот, гася окурок и тут же доставая другую папиросу. — Я всё делал для того, чтобы остаться вне подозрений. Но для себя решил: если станут подозревать невиновного — признаюсь! Потом, правда, заколебался, когда…

Он оборвал фразу, но Петрусенко понял: когда появилась в его жизни Варя. А Коринцев продолжал:

— Вообщем, подумал: буду всё отрицать. Но главное, я надеялся, для всех Загрельский останется Арженом. Кто свяжет давно похороненного человека с врачом-французом? А значит — и со мной? Ошибся. Вы связали. И всё же, наверное, я бы поборолся за свою свободу. Но когда вы мне рассказали о Варе… Нет! Пусть все знают, и она, какого мерзавца я убрал с этого света!

Коринцев поднял глаза на следователя и вдруг улыбнулся — впервые за весь разговор:

— А помните ли вы, Викентий Павлович, что я уже был осуждён, и отбывал каторгу, и был амнистирован — и всё именно за это преступление: убийство Владислава Андреевича Загрельского?

— Уже не раз подумал об этом, Александр Игнатьевич. За сколько лет моей практики это первый подобный казус. Поразительный, надо признаться!

— И что же по этому поводу скажет закон — суровый, но справедливый? Можно ли наказывать человека два раза за одно и то же преступление?

— Это верно вы сказали: dura lex, sed lex. Закон суров, но таков закон. Он разберётся.

Для себя же, в уме, Викентий Павлович уже прокрутил разные варианты окончания этого необычного дела. И всё мерзкое прошлое погибшего: насилие над ребёнком, убийство родного брата, жизнь под чужим именем. И то, что вот, уже сейчас, он покушался на жизнь девушки… Покровительство отца и сына Суходолиных… Государь уже однажды дал помилование, а уж теперь, в честь великого праздника императорской семьи грядёт большая амнистия… Спасение девушки… Всего этого уже предостаточно. Но, самое главное, с чем ни самому Петрусенко, ни его коллегам в обозримом прошлом не приходилось сталкиваться: нельзя быть осуждённым за одно преступление дважды! Так получилось, что Коринцев сначала отбыл наказание, а лишь потом совершил преступление! Выходит, он получил полное право на убийство Загрельского. По закону! Sed lex!

Нет, Викентий Павлович был убеждён: заключение Коринцеву не грозит. Похоже, тот и сам это понимал.

— Что же вы будете делать со мной, Викентий Павлович? — спросил, пожимая плечами. — Арестуете?

— Зачем? Ведь вы никуда не сбежите?

— Не сбегу, — согласился Коринцев.

— Вот и идите домой. Я отчёта о следствии ещё не писал, хочу кое-какие детали выяснить. Понадобитесь — пришлю за вами…И вот ещё что…

Следователь выдвинул ящик стола, достал коробочку, а оттуда — перстень. Положил на стол перед Коринцевым.

— Как видите, мадам Аржен я перстень не вернул, хотя и показывал ей. Но пока — это вещественное доказательство. А потом? Вы будете на него претендовать?

Коринцев долго смотрел на перстень, однако не притронулся к нему. Поднял взгляд на Петрусенко, медленно покачал головой:

— Нет. Я не хочу его больше видеть. Отошлите, когда всё окончится, мадам. В конце концов, ей он достался совершенно законно.

Петрусенко кивнул, он так и предполагал.