Наташа Шторм - Синдром зверя

— Раздевайся и ложись. Я переночую на диване.

Скинув туфли, я повалилась на кровать в платье, дав себе честное слово больше никогда не пить.

Полночи я ждала появления Раймоны, но сегодня она меня игнорировала. Мой сон длился не больше часа. Открыв глаза, я поняла, что причиной пробуждения стало нестерпимое желание попасть в туалет. Обещая, что не буду пить вообще, а перед сном в частности, я поплелась в комнату задумчивости, соединённую с душем. Ноги шевелились неплохо. Мне даже не пришлось воспользоваться стенкой для опоры. То ли я начинала привыкать к алкоголю, то ли вино не действовало на меня столь разрушительно, как коньяк или водка. Эдика в комнате не было. Зато из душа под мягкий плеск воды я расслышала тихий баритон. Мужчина говорил с кем-то по телефону.

— Да, понял. Перешли на электронку шифром номер восемь. Отец ― учёный, говоришь? Чем конкретно занимается? Ого. Ладно, спасибо.

Я метнулась в спальню.

Перешли шифром номер восемь. Странно. И тут до меня дошло. Мой принц на самом деле был шпионом. Мало того, он воровал не только котов, но и научные разработки. Вспомнив лысого мужика у Раймоны, я поняла, что мой родитель открыл нечто такое, такое… Только что же он открыл? Я совершенно не разбиралась в медицине, а тем более, в генетике. Но это было не самым страшным моментом. Ужасающе-вопиющим фактом оказался внезапный интерес, который шпион вдруг проявил ко мне. Решил прикинуться влюблённым, а потом выудить из меня нужную информацию… И кота украл специально!

В смежной комнате послышался жалобный скрип. Эдик укладывался на диван. Выждав пять минут, сгибаясь, разгибаясь и пританцовывая, я прошмыгнула-таки в нужное помещение. На крючке болтался чудесный махровый халат. Наскоро приняв душ, я так же тихо достигла своей комнаты и свернулась калачиком под одеялом.

Нет, нет, только не открывать глаза. Это всего лишь дурной сон. Вот сейчас я проснусь…

— Доброе утро.

Открыть глаза всё-таки пришлось. Не сон. Мой утренний кошмар повторился в третий раз, и к коту это не имело никакого отношения. Я лежала совершенно голой рядом с абсолютно голым мужчиной на диване, причём теперь моя рука, пересекая широкую грудь Эдика, заканчивалась на его плече. Это что? Шутка такая?

Эдик приложил палец к губам, стараясь предотвратить вопль, который я уже была готова выпустить наружу.

— Только не кричи. Я всё объясню.

Он безропотно отдал мне одеяло, бесстыдно развернулся ко мне и приподнялся на локте.

— Что ты мне объяснишь? Ты специально заставлял меня пить. Вычислил мою реакцию «то помню ― то не помню» и воспользовался.

— Ничем я не пользовался, хотя мог бы.

— Слабое утешение. Как ты вообще умудрился перетянуть меня на диван так, что я даже не почувствовала этого?

Я отползала на край, заворачиваясь так быстро, как только могла.

— Очень мне было нужно! Я уже спал, когда ты сама пришла, без одежды, и сказала: «Пододвинься. Я замёрзла под кондиционером!»

Я завыла.

— Не было такого.

— Да? А что значат твои слова: «Вот, шпион, я и добралась до тебя»?

Осмотревшись, нет ли под ногами Василия, я помчалась в спальню, спотыкаясь о края одеяла.

Наскоро одевшись, я попыталась сообразить, что происходит. Эдик появился в штанах.

— Аль, хватит капризничать. Признай, что я неотразим. Ты хочешь спать со мной, обнимать меня.

— Да пошёл ты! Не верю я в эти внезапно вспыхнувшие чувства. Говори, что тебе от меня надо? Решил уложить в койку и украсть открытие отца? Так вот. Мне ничего об этом неизвестно, а, если бы я что-то и знала, ничего бы не сказала даже под пытками. Поэтому вали к своей Анечке, а пигалица и без тебя проживёт.

Я даже не заметила, как по моим щекам потекли слёзы. Эдик подошёл ближе и обнял меня за плечи.

— Подслушивала?

— Нет. Просто в первый раз пить очень хотела, а во второй наоборот.

Эдик усмехнулся.

— С чего начать? Пожалуй, с Ани. Она не моя, совсем не моя. Анна Игоревна ― жена моего друга. Теперь ты. Ты, действительно, пигалица, маленькая, юркая, неугомонная. Сначала я решил, что тебе лет шестнадцать, пока паспорт в кармане не нашёл.

— А ты ещё и по карманам моим лазил?

— Естественно. Должен же был я знать, кого пустил на ночь.

Моему возмущению просто не было предела.

— Не могу сказать, когда возникли эти чувства. Возможно, когда я увидел тебя под окном с бутылкой водки, а, может, тогда, когда ты спорила со мной, стоя на четвереньках. Я понимал, что мне не хочется отпускать тебя, но возраст не давал мне покоя.