Татьяна Степанова - ДНК неземной любви

– Жалко девку, такая милашка и под нож пошла, – капитан Белоручка опустила стекло машины и закурила. – Только я все же хочу знать хоть в общих чертах, что мы имеем там, на бульваре? Что это?

Кто бы подсказал? Может, ее отчим – судья?

Белоусову в судебный департамент позвонил лично начальник ГУВД, а затем через секретаршу опергруппу известили, что Белоусов в свой обеденный перерыв выберет время и подъедет в Мирное.

Старые дачные участки Мирного прятались в лесу. Практически везде деревянные дачи давно заменили кирпичными коттеджами и «замками» под медными крышами за высоченными заборами. Участки были обширными – по полгектара.

– Это вам не нынешние таунхаусы, муравейник, – хмыкнула Лиля Белоручка, когда переехали по мосту узкую речушку и остановились у длинного бетонного забора. У калитки уже ждали участковый Зайцев и пожилой мужчина в комбинезоне цвета хаки. – Потому и очевидцев нападения не выявили. Кричи не кричи, дома далеко друг от друга, не услышат.

Мужчина в хаки оказался комендантом – у него имелись ключи от калитки и от дома.

– И тогда доверяли, и сейчас Глеб Сергеевич доверяет – бывало, позвонят, приедем, мол, на выходные зимой, осенью, я дом открою накануне, отопление включу, водопровод проверю, проветрю все, – комендант вздохнул. – Всей семьей приезжали, Лариска маленькая еще была, прямо куколка, потом барышня... Глеб Сергеевич, хоть и не родной ей отец, а души в ней не чаял. Мать-то, Галина, та была строгая... А в то лето Лариса тут одна на даче жила, видел я ее пару раз – на велосипеде в магазин за хлебом ездила, любила это дело – велосипед-то свой.

– А кто-нибудь к ней приезжал? – спросила Лиля Белоручка.

– Машину несколько раз я тут возле забора видел, темная иномарка, так, обычная – не «Майбах»... Подружка иногда гостила, брюнеточка такая, тоже я их вместе видел.

– Там, на въезде в поселок, пост охраны, – сказала Катя.

– Это потом они уже тут организовали, – басом пояснил участковый Зайцев. – Зараз после убийства. А пять лет назад не было тут никакого поста, дачи свои многие продавали, а другие покупали – люди с деньгами... Там артист вон жил известный, от рака умер зимой, а вон дача солиста Большого театра – балетный, а ближайший дом, где тогда бригада шабашников работала, это Супрунов – клиника у него пластической хирургии.

– Глеб Сергеевич распорядился вам открыть и дом показать, он вроде как и сам приедет, – комендант отпер калитку. – Проходите. Давненько он тут не показывался, с осени... А сама-то хозяйка вообще сколько лет... Говорят, в монахини подалась. Такая женщина... Галина, боярыня – бывало, как на мужа глянет, так у него только кадык вот так на шее заходит.

– А что, они плохо жили? – спросила капитан Белоручка.

– Нет, тихо жили, спокойно. Особо-то я не вникал. Люди они важные, государственные... Кроме как насчет отопления и канализации – починить, мол, нам с ними и общаться-то не приходилось, сами понимаете.

Участок был в запустении – все заросло, деревья давали густую тень, садовый стол и скамейки сгнили, покрылись мхом. Но дом – из красного кирпича, двухэтажный, просторный – все еще казался относительно новым. Пыльные окна, опрокинутый набок глиняный вазон для цветов на крыльце...

Внутри, несмотря на жаркий день, стояла прохлада – просторный холл, кухня, ванная и гостиная на первом этаже, на втором спальни.

Начали осматривать помещение, то и дело сверяясь с материалами уголовного дела, с фотографиями и планом. Лиля Белоручка осмотрела входную дверь.

– Замки капитальные, немецкие, если бы заперлась тогда вечером, осталась бы жива.

– Я вот тоже на даче дверь не запираю целый день, – сказала Катя. – А калитка ведь тогда была на запоре, и в протоколе осмотра отмечено, что взлом отсутствовал. Как же убийца проник на участок?

– Через забор перемахнул, плевое дело, – участковый Зайцев махнул рукой. – Кирпичные столбы с выступами, поставил ногу, подтянулся – и готово.

– Ее комната наверху.

Поднялись наверх. Спальня – явно родителей, с большим шкафом и кроватью, все застелено газетами. Еще одна комната и...

– Как тут пусто, – Катя оглядела стены. – Кровать и ту разобрали, вон матрас у стены... Странно, словно хотели все здесь разрушить. Обычно родители, когда с детьми происходит несчастье, берегут их комнату, весь интерьер в неприкосновенности. А тут все убрано, словно хотели с глаз долой...

– Чтобы не напоминало, тяжело порой смотреть, – Лиля Белоручка подошла к стене, на которой висела полка с книгами. – Медицинские все... Она должна была врачом-эндокринологом стать, я в деле читала. Там показания ее близкой подруги Марины Тумак, я хочу и ее вызвать.