Олег Рой - Галерея «Максим»

Когда он вышел из ванной, на кухне уже кипел электрический чайник, на столе был порезан белый хлеб, распечатаны магазинные упаковки с нарезкой ветчины, сыра и копченой колбасы.

– Садись завтракать, – кивнул гость.

– Спасибо, я пока не голоден. – Максим присел на табуретку у стены.

– Ну, ты как хочешь, а я поем. – Генерал опустил в большую кружку чайный пакетик, налил дымящегося кипятку, кинул три куска сахара, размешал. Потом щедро намазал хлеб маслом, водрузил на него сначала ветчину, потом колбасу, накрыл все это сверху сыром и смачно откусил. Макс молча наблюдал за всеми этими манипуляциями. Он ждал, что гость первым начнет разговор, но тот ничего не говорил, только жевал и прихлебывал чай. И Максим не выдержал:

– Владислав Николаевич, зачем вы вызвали меня сюда?

– А ты мне понадобился, – отвечал тот, сооружая себе второй бутерброд. – Работка для тебя появилась.

– Работа? Здесь? Какая?

– Рисовать будешь, – это было сказано так, будто дело уже давным-давно решено и согласия его, Макса, никто не спрашивает.

– Рисовать? – изумился Максим. – А что именно?

– Да картины.

– Какие картины?

– Обычные картины. Как твой батя малюет, так и ты будешь.

– Извините, но я ничего не понимаю!

– А чего тут понимать? – Он снова жевал. – Ты же всегда подражал своему отцу, копировал его полотна, рисовал в похожем стиле. Сейчас это станет твоей работой. Будешь стараться сделать так, чтобы было как можно больше похоже на твоего отца.

– Писать так, как отец, я никогда не смогу, – усмехнулся Макс. – У него опыт, талант, дар Божий… А у меня только способности, чуть-чуть ремесла и детская художественная школа за плечами.

– А этого достаточно, – жестко отвечал Влад.

– Сомневаюсь… И никак не могу взять в толк, зачем это надо.

Гость снова хлебнул чаю и с каким-то странным интересом поглядел на Максима поверх кружки.

– Слушай, парень, а что ты вообще знаешь о своем отце?

– В смысле? Его биографию?

– Можно и так сказать. Его биографию за последние десять лет.

– Ну, знаю, что он женился…

– И знаешь, на ком?

– Да. И про ребенка знаю.

– Небось думаешь, что пацан у нее от тебя? – усмехнулся гость.

– А что, это не так?

– Не так. Не слишком-то приятно тебе об этом говорить, но… – он чуть замялся. – В общем, твоя Лена здорово пудрила тебе мозги. Она довольно долго крутила роман с вами обоими.

– Да ладно, – усомнился Максим. – Не может такого быть.

– Не хочешь – не верь. Но скажи – разве у тебя не вызывало сомнений то, что она встречалась с тобой так редко?

– Она работала…

– И ты в это веришь? Работала! Не смеши меня. Неужели тебя не удивило, что твой отец так легко и быстро сошелся с ней после твоей «смерти»? Конечно, они уже давно были знакомы… Только она скрывала это от тебя. Артистка, одно слово.

Слушая все это, Макс прокручивал в памяти все подробности их отношений с Леной. Как она оживлялась, когда речь заходила о его отце, с каким любопытством расспрашивала о нем… И как неохотно пошла на близость с ним, с Максимом, как потом всячески отмазывалась от постели… С одной стороны, ему не хотелось верить Владиславу, вся его натура сопротивлялась тому, что этот человек, хладнокровно организовавший убийство Яра и Гочи, может быть искренен. А с другой – все факты говорили о том, что он, увы, прав.

– Ты думаешь, почему она тебя бросила? – продолжал тем временем гость. – А почему отец не помог тебе, когда ты просил его об этом? Думаешь, из благородных побуждений, из чувства справедливости? Да как бы не так! Да он просто тебя за решетку упечь хотел, чтобы избавиться от соперника. А ведь помочь-то тебе, оказывается, можно было… Ведь ты не так уж виноват в этой истории.

– Вы это знаете? – Максим так и подскочил. – У вас есть какие-то доказательства?

– Есть, – кивнул Владислав. – Жаль только, что появились они поздно. Получи я их чуть раньше – не нужно было бы затевать всю эту бодягу с побегом и мнимой смертью. Но от тебя же тогда ничего толком нельзя было добиться. Ты ж только молчал, как партизан, да сопли на кулак наматывал. Мол, пьяный был, не помню, может, было, может, не было… Что тебе тогда стоило не бекать и мекать, а твердо сказать: «Не виноват – и точка!»

– Я сам не был в этом уверен, – нехотя сознался Макс. – Ребята сказали, что я первый изнасиловал Аню, и я почему-то вообразил, что они говорят правду. Я же не помнил, как оказался в квартире Гочи, теоретически мог и забыть все остальное… И потом опять же – звонил-то Ане я! Со своего мобильника. Голос на автоответчике мой, номер определился мой. И в записке она меня упомянула.