Николай Леонов - Свой среди больных

Пришло время Гурову потерять дар речи. Пораженный догадкой, он молча смотрел на Евгения. Опыты на людях! А ведь это похоже на правду. Все сходится.

— Круг сомкнулся, — произнес Лев, не замечая, что говорит вслух. — Все части мозаики сошлись. Макс поставляет наркоманов. Доктор Рымчук проводит опыты. Директор обеспечивает всем необходимым. А чиновник оберегает от вторжения посторонних. И все это ради одного человека! Уму непостижимо!

— Вот и я о том же, — тяжело вздохнул Евгений. — Геноцид по признаку заболевания. Уничтожаем наркоманов ради того, чтобы один наркоман мог жить.

— Этого-то я и боялся, — задумчиво покачал головой Гуров. — Пробить такую стену будет нелегко. Вопрос не в деньгах, а в благополучии единственного сына. Ради этого он будет драться до последнего, и кто знает, за кем останется победа. Не знаете, где сейчас его сын?

— Понятия не имею. Последнее, что я о нем слышал, это то, что он пропал. Однажды ушел из дома и не вернулся. Как в воду канул, — ответил Евгений. — Но вот что странно, отец не пытался его искать.

— Откуда вам это известно?

— Это моя «больная мозоль». Рана, которой я не даю зарубцеваться. Как только чувствую, что корочка становится слишком прочной, беру гвоздь и расковыриваю снова. До крови. Так, чтобы долго болела. — Евгений говорил чуть отстраненно, будто не с Гуровым, а сам с собой. — Не хочу ее отпускать, боль эту. Хочу помнить, благодаря чему я все еще жив.

— И что все это значит? — Гурову было не до фольклорных изысканий бывшего столичного журналиста. Его интересовала конкретика.

— Слежу я за ним, вот что! — сердито выкрикнул Евгений. — Каждый день и каждый час. Хочу быть в курсе всего, что происходит с этим подонком. Боюсь пропустить момент, когда его свергнут с пьедестала и он полетит в такую глубокую пропасть, что выбраться оттуда уже не сможет. Хочу стоять на краю этой пропасти и громко смеяться, отсчитывая секунды, оставшиеся до удара о землю. Я знаю о каждом его передвижении, о каждой поездке, которую он совершает по долгу службы. Видимо, слежка моя несовершенна, раз умудрился пропустить такое! А про сына мне приятели его рассказали. Я, знаете ли, вожу дружбу кое с кем из них. И будьте уверены, никто из них понятия не имеет, куда пропал сынок моего врага.

— Как думаете, он в клинике? — стараясь увести журналиста от тягостных воспоминаний, спросил Гуров.

— Вполне возможно. Если бы папаша не знал, где находится его сын, он заставил бы всю столичную полицию носом землю рыть, но отыскать его. Живого или мертвого, — ответил Евгений. — Я-то думал, что папаша решился-таки посадить сынка на цепь. Думал, он держит его под домашним арестом. Не в переносном, а в прямом смысле. Представлял себе комнату со звукоизоляцией, с решетками на окнах, с бронированной дверью. Представлял окошко в двери, через которое несчастному подают еду. Ограниченный круг посвященных. Надсмотрщики, личный врач, медсестра, ставящая капельницы, чтобы поддержать здоровье. Того, что рассказали вы, я предположить не мог.

— Возможно, так и есть. Быть может, он предпочитает держать сына дома, а врачей приглашать по мере необходимости. Просто сидит и ждет, когда чудодейственное лекарство будет изобретено. А пока поддерживает жизнь сына лекарствами, достать которые ему не составляет труда. В любом случае то, что происходит в клинике, его рук дело. И оставить это безнаказанным нельзя.

Какое-то время оба молчали. Говорить не было сил, открывшаяся правда навалилась каменной глыбой, затрудняя дыхание, мешая четко мыслить. Из ступора их вывел лай собак, донесшийся от окна. Гуров вздрогнул, взглянул на часы. Они показывали без четверти три. Пора было возвращаться. Понял это и Евгений.

— И что теперь? — задал он главный вопрос.

— Буду искать способы обойти стену, а не рваться напролом, — ответил Лев. — В любом случае от своего я не отступлюсь. Если доктора клиники действительно используют наркоманов как подопытных крыс, это нужно прекратить. Любой ценой!

Он встал, собираясь уходить. Евгений проводил его до машины.

— Удачи, полковник! Вам она ой как пригодится, — пожелал на прощание журналист.

— Спасибо. За все, — ответил Гуров.

Двигатель заурчал. Дорога потекла под колеса. Впереди ждала столица, с ее тайнами, скользкими секретами и страшными преступлениями.

Полковник Крячко взялся за поиски микроавтобусов с рвением первокурсника, добивающегося признания у сверстников. Первым делом он вернулся к клинике и, не жалея времени, обошел все близлежащие учреждения, на входе у которых были установлены камеры видеонаблюдения. Пришлось обойти два квартала, прежде чем удача улыбнулась. Видеокамера стоматологической клиники зафиксировала, как оба микроавтобуса проследовали в южном направлении. От стоматологии кварталов восемь дорога шла прямо, заканчиваясь у автодорожного моста. Раньше свернуть можно было лишь во дворы, но Крячко прошелся по всей улице, проверяя камеры. До моста микроавтобусы дошли. Благодаря видеорегистраторам, фиксирующим автомобильный поток, Крячко сумел определить, куда машины пошли дальше.