Адам Холл - Бегство Квиллера

- Если удастся.

Он облизал губы.

- Это будет нелегко. Она должна, сама захотеть назначить тебе встречу, да и в этом случае дважды подумай. Вокруг нее телохранительницы, да и она сама та еще штучка. Мне не раз говорили - не стой к ней слишком близко и во всяком случае не вздумай к ней притрагиваться. Говорят, что ты и почувствовать ничего не успеешь, такой у нее острый клинок. И она весьма возвышенная личность всегда молится о тебе, прежде чем убить. Конечно, она может и проникнуться к тебе расположением, но и в этом случае я был бы очень осторожен. Она столь же безобидна, как голодный богомол.

Зазвонил телефон, он снял трубку и заговорил на диалекте, которого я не понимал - скорее всего, это был хоккейн, тайваньский диалект китайского языка, которым широко пользовались в Юго-Восточной Азии. Поднявшись, я стал разглядывать аксессуары на стенах - изображения молодых девушек, философские изречения - "Есть старые пилоты и есть отчаянные пилоты, но не существует старых отчаянных пилотов"; выцветшие таможенные декларации с печатями, черная женская перчатка, высохший череп обезьянки, пачка сигарет "Плейер" с отверстием в середине, напоминавшем дырку от пули, и колечко черных волос с голубой ленточкой. Я хотел узнать о Чене как можно больше: особенно меня интересовало, почему он встретил меня пистолетом, а через десять минут доброжелательно пригласил в дом, даже не посоветовав держать язык за зубами. Неужели он настолько доверял Кэти?

- Методы, к которым прибегает Шода, - продолжил он, положив трубку и возвращаясь на свое "место, - порой просто удивительны. Она никогда не появляется в общественных местах типа ресторанов, а если ей доводится навестить кого-то в даунтауне, она показывается лишь на мгновение, выходя из лимузина, и ее тут же закрывают фигуры стражниц - а эта публика те еще кошечки: ты когда-нибудь слышал о куноичи?

Я покачал головой, что нет.

- Это кровные сестры ниндзей, родом тоже из Японии. Как и гейш, их учат петь и увеселять гостей, так что они вполне могут оказаться среди девушек, приглашенных для развлечений в дом своего соперника, и когда она будет кошечкой ластиться у него в руках, тут ему и придет конец - шпилька для волос через ухо втыкается в мозг. Один из их любимых номеров, который на моем языке называется "сью чьей вен" - поцелуй смерти. И знаешь что? Как-то я месяцев шесть болтался в Пномпене и...

Звонок у дверей издал короткий звук; мгновенно прервав повествование, он схватил со стола револьвер.

- Оставайся здесь, Джордан, я сейчас вернусь. Он направился к дверям, за которыми скрылась девушка, а не к тем, через которые под дулом пистолета ввел меня. Значит, предохранительная система, которую я включил, поднимаясь по лестнице, была установлена и у задней двери, куда он сейчас направился проверить, что случилось. Я испытывал искушение встать, чтобы проверить содержимое других корзин и еще двух столов, не говоря уж о японском комоде, но остался на месте, потому что еще не знал этого человека и не исключал, что он просто дал задание девушке включить сигнализацию, чтобы у него был предлог покинуть комнату и посмотреть, что я буду делать в его отсутствие. У меня не было еще никаких подходов к самой важной, к самой болевой точке моего задания, подходов к Шоде и, может быть, с его помощью мне удастся получить их.

Он показался из тех же самых дверей и, подойдя к столу, бросил на него маленький замшевый мешочек, после чего повернул ключик в ящике стола.

- Чу-Чу! - Ключик заедало, что заставляло его нервничать. - Чу-Чу, иди сюда!

Сейчас на ней была простая шерстяная рубашка, и выглядела она еще более юной, чем раньше; застенчиво переминаясь с ноги на ногу, она стояла посреди комнаты, поглядывая на меня.

- Вытяни руку, радость, моя. - Он протянул к: ней свою руку. - И получи... Вот эту штуку - идет?

Помедлив, она послушалась его, и он, порывшись в кожаном кисете, вынул и положил ей на ладонь рубин.

- Подарок, о`кей? Стоит тысячу долларов, а может, и больше. - Он возвышался над ней, явно довольный собой, ею, подарком. - Ты моя тысячедолларовая куколка. - Она не отрывала глаз от камня; он сиял на ее ладони нестерпимым блеском, и я чувствовал неуверенность Джонни Чена: он приобрел ее за "мешок бобов", может быть, найдя в лагере беженцев у камбоджийской границы или уговорив ее родителей, которые больше думали, как выжить самим, чем о дочке, и вот теперь она была его, Джонни Чена, собственностью, но он не знал, как вести себя с нею - и не только из-за языка. Скорее всего, чувства, которые он испытывал, были для него совершенно внове. И он был слегка растерян.